Я налил себе стакан виски, прежде чем сделать какую-нибудь глупость, например, вернуться в комнату Джулианны и уснуть рядом с ней. Было пыткой распутываться от нее каждую ночь, чтобы возвращаться в свою комнату… в пустую, холодную постель.
Я выпил жидкость двумя большими глотками и налил себе еще глоток. Стакан был на волосок от моего рта, когда я остановился. Дверь моей спальни скрипнула. Моя жена заглянула внутрь и, обнаружив, что я еще не сплю, вошла внутрь.
Мои брови нахмурились из-за ее смятения. Что-то здесь действительно было не так. Мой желудок сжался при ее таком виде. Такая опустошенная и с разбитым сердцем.
Ее волосы были собраны в небрежный пучок на макушке; ее лицо было потным и раскрасневшимся от горя. Джулианна сжала руки, но я заметил, как они дрожат.
— Мне нужно выпить, — прохрипела она хриплым голосом, словно только что проплакала несколько часов.
Я указал на бутылку виски рядом со мной.
— Угощайся.
Джулианне не нужно было повторять дважды. Она буквально рванулась за ним, отхлебнув прямо из бутылки, вместо того, чтобы налить в стакан. Я откинулся на спинку стула, подперев лодыжку противоположным коленом.
— Хочешь сказать мне, что случилось?
Она сглотнула, а затем поморщилась.
— Мне приснился кошмар. Моя сестра…
Джулианна оставила предложение висеть в воздухе, и я понимающе кивнул. Хотя она могла бы понять, что пыталась искупить свои грехи иррациональным способом, Джулианна все еще несла стыд и сожаление в самой своей душе.
Избавиться от тяжелого бремени вины выжившего было нелегким делом.
На ее лице отразились печаль и отчаяние, а шрамы на бледной коже были более заметными. Если это было спасением, которого хотела Джулианна, она должна сначала простить себя.
Искупление было исправлением зла.
Не нанося большего вреда. Особенно к самой себе.
Хотел бы я, чтобы она поняла это, но она была так упряма, пытаясь следовать своей версии искупления.
— Тебе часто снятся эти кошмары? — спросил я, хотя уже знал ответ. Пока Джулианна боролась с лихорадкой, а я оставался рядом с ней, каждую ночь ей снились кошмары, она билась и кричала.
Сначала я обвинил ее в болезни и подумал, что у нее галлюцинации из-за высокой температуры. Но потом я быстро понял, что кошмары, вероятно, преследовали ее каждую ночь, и не только потому, что она была больна.
— Чаще, чем должны, — ответила она срывающимся голосом. Джулианна сделала еще глоток виски и закашлялась. — Это отвратительно.
Я поставил свой пустой стакан на кофейный столик.
— Что тебе снится в кошмарах?
— Авария, — выдохнула она. — Но она никогда не бывает одинаковой. Сцена постоянно меняется в моей голове, разные версии аварии, и я уже даже не знаю, какая из них настоящая.
Я моргнул, сбитый с толку.
— Ты хочешь сказать, что не помнишь аварии?
Джулианна покачала головой.
— Не совсем так, все детали размыты. Та ночь — буквально огромный пробел в моей памяти.
— Избирательная амнезия, — заключил я. Моя жена кивнула, выглядя более удрученной, чем когда-либо.
— Она преследует меня, Киллиан. — Ее рука сжала грудь, как будто это причиняло ей боль. — Я до сих пор слышу ее крики, запах крови и резкий запах смерти. Как будто это случилось только вчера.
Джулианна швырнула бутылку на стол и рванулась вперед, упав передо мной на колени. Почти в отчаянии она схватила меня за руку.
— Сделай мне больно, — умоляла она надтреснутым голосом.
Мое сердце колотилось о грудную клетку.
— Что…
— Ты не понимаешь. — Слезы навернулись на ее серые глаза. — Мне нужна боль.
— Джулианна, — начал я, но она уже качал головой.
— Ты сказал, что я самоуничтожаюсь, и это правда, — прохрипела она, одинокая слеза скатилась по ее покрытой шрамами щеке. — Причина в том, что мне нужна боль. Это заземляет меня. Держит меня сосредоточенной. И поскольку я не хочу снова упасть в эту пустоту небытия… Я не хочу снова все испортить. Я хочу исправить это, исправить нас… но для этого мне нужно оставаться сосредоточенной.
Ее ногти впились в мою руку.
— Я жажду боли, Киллиан. Скажи мне, что ты понимаешь. Скажи мне, что ты можешь дать мне то, что мне нужно.
Ее волосы были спутаны на голове, и она дрожала. Джулианна моргнула, ее дымчато-серые глаза снова поймали меня в ловушку. Ее полные губы были распухшими розовыми, как будто она только что жевала их. Она медленно облизала губы, и мой член дернулся. И это был отчаянный взгляд в ее глазах, который поразил меня – черт возьми – она была чертовски притягательной и слишком очаровательной для ее же блага.