Мои глаза метались по странной комнате, и я поняла, что нахожусь в больнице.
Почему…?
Когда мой взгляд, наконец, остановился на убитом горем лице Киллиана, ко мне нахлынули воспоминания.
Похищение.
Правда об отце…
И пистолет Саймона был направлен на Киллиана.
Моя грудь пылала яростно, и я вздрогнула.
— Киллиан…? — Я захныкала. Мой язык опух и воспалился в горле. Это было действительно больно.
Его глаза были налиты кровью, агония была написана на его усталом лице. Его рука крепче сжала мою, и его грудь содрогнулась от резкого вдоха — как будто он, наконец, смог дышать.
Он моргнул раз, затем дважды, прежде чем сглотнуть.
— Ты напугала меня, принцесса, — сказал он хриплым голосом. — Ты напугала меня до смерти. Не делай этого… никогда больше. Пожалуйста.
— Ты защищаешь меня, — прохрипела я. — Я защищаю тебя. Вот как устроены отношения, верно?
Челюсть Киллиана сжалась, и он резко покачал головой.
— Нет, Джулианна. Ты не можешь. Я, блядь, умер тысячей смертей, наблюдая, как ты так беспомощно лежала в этой постели последние пять дней, не зная, выживешь ты или нет.
— Я жива, — выдохнула я, пытаясь успокоить мужа.
— Едва ли, — прохрипел он. — В то время как пуля не попала в твое сердце, она пробила легкое. Ты едва пережила эту рану, принцесса. — Киллиан зажмурил глаза, прежде чем провести рукой по лицу. — Я чуть не потерял тебя. Снова.
Я переплела свои пальцы с его, крепко сжимая его руку.
— Прости, что заставила тебя пройти через это. Но я не сожалею о том, что приняла эту пулю. У меня болит грудь, но я в порядке.
Пока я произносила эти слова, другая моя рука обхватила мой все еще плоский живот. На мгновение меня охватили паника и ужас. Слезы навернулись на мои глаза. Мой ребенок.
О Боже.
Рука Киллиана скользнула по моей. Мой подбородок задрожал, когда я подавила крик. Но нежность на лице мужа удержала меня от паники еще больше.
— После операции у тебя были ранние признаки выкидыша, но сейчас с нашим ребенком все в порядке. Он безопасно приютился в твоей утробе, — подтвердил Киллиан.
Он сказал наш ребенок.
Я могла видеть выражение чистого облегчения на его лице, когда он произносил эти слова, как будто он не только беспокоился обо мне, но и боялся потерять нашего ребенка.
— Ты знал?
Он кивнул.
— Я нашел тест на беременность на стойке в ванной.
— У меня даже не было возможности взглянуть на это до того, как Саймон…— Я сжала челюсть и проглотила крик. — Что случилось с Саймоном?
— Он мертв, — невозмутимо ответил Киллиан.
Я кивнула, думая об этом, и ему не нужно было мне говорить. Но я хотела услышать слова. Мое сердце болело за Саймона; он был просто еще одной жертвой плана епископа Романо.
— Киллиан, мне нужно кое-что рассказать тебе о моем отце.
Его глаза потемнели, и он двигал челюстью взад-вперед, стиснув зубы. Но в остальном он молчал, когда я начала рассказывать ему то, что открыл мне Бишоп.
Я не пожалела деталей. Я рассказала мужу все, в том числе и о нелегальном бизнесе Бишопа.
— Теперь, когда я знаю его правду, он не оставит меня в живых. Я всегда буду в опасности, если только…
Опасный звук прогрохотал в груди Киллиана.
— Он больше никогда не причинит тебе вреда.
— Но…
— Теперь мир знает его правду, — сказал Киллиан.
Я моргнула, сбитая с толку.
— Что ты имеешь в виду?
Его рука сжала мою.
— Хотя раньше у тебя не было возможности сказать мне правду, ты сказала, что твой отец хотел твоей смерти. Я смог продолжить расследование, копнуть глубже в жизнь Бишопа. Я узнал правду два дня назад.
— Тебе удалось найти доказательства его незаконного бизнеса? — Я задохнулся. — Как?
Его губы дернулись.
— Кажется, ты забываешь, что мой отец был президентом Соединенных Штатов. У семьи Спенсеров много связей, принцесса, — сказал Киллиан. — Мой отец смог потянуть за несколько ниточек, и мы заручились всей помощью, которая была в нашем распоряжении, чтобы донести правду Бишопа до всего мира.
— Что это значит для Бишопа? Его арестовали? — спросила я, боясь надеяться.
— Выдан ордер на арест епископа Романо, — подтвердил Киллиан, его голос стал хриплым. — Но он скрылся. Сейчас он один из самых разыскиваемых беглецов в Америке. За ним следит ФБР, и неважно, где он прячется, его ищет вся страна.
Я медленно кивнула, пытаясь переварить все, что он мне только что сказал.
Хотя моя рана яростно жгла, моя грудь болела совсем по другой причине. Я подумала о жестокой смерти моей матери и сестры… только потому, что эго Бишопа было уязвлено. Моя мать могла сжульничать, но наказанием за это никогда не должна была быть смерть.