Я чувствовала ее присутствие позади себя, но не отвернулась от окна.
— Я не голодна.
Селена, наша пожилая служанка и мой единственный друг, издала горловой звук.
— Твой отец…
— Ему не обязательно знать, — сказала я, впиваясь ногтями в ладони.
— Твоя сестра…
Мои легкие сжались, тело похолодело.
— Остановись. Даже не заканчивай это предложение.
— Джулианна.
— Пожалуйста, остановись. Перестань пытаться. Просто возьми еду и уходи.
За моим дрожащим голосом последовала тишина, а затем дверь со щелчком закрылась. Ее присутствие исчезло, и я, наконец, смогла снова погрузиться в жалость к себе.
Мое окно выходило на конюшни позади нашего особняка. Поместье моего отца расширилось на многие тысячи акров, но это место было моим любимым видом.
Только сейчас это было ни чем иным, как горьким напоминанием.
Как наша жизнь могла так быстро измениться всего за четыре месяца?
Если бы только мы не ускользнули…
Если бы я не была такой упрямой…
Если бы я не была за рулем в ту ночь…
Моя рука поднялась, дрожа, когда я коснулась черной вуали. Тонкая ткань начиналась ниже моих глаз и скрывала остальную часть моего лица. Я распустила свои черные волосы, с челкой, которой у меня никогда не было, и прикрыла лоб. Были видны только мои глаза.
Я слышала, что она теперь некрасивая, поэтому и прячется за вуалью, - говорили шептуны.
Хорошо, что она держит это в секрете. Я не хочу, чтобы она снилась мне в кошмарах.
Зверюга, некоторые усмехались.
Бедная девочка, другие жалели.
Слухи не повредили. На самом деле они мало на меня подействовали. Я научилась отгораживаться от мира, пока окружала себя собственным несчастьем. Джоли, мой психотерапевт, сказала, что это неправильный механизм выживания. Она сказала, что я усложняю себе задачу.
Она говорила много вещей, но ничего из этого не имело значения.
Моя сестра — Грейслин — была мертва. Из-за меня.
И я все еще была здесь, живой и дышащей, когда на ее месте должна была быть я.
Я до сих пор помнила ее широко открытые мертвые глаза. Я все еще чувствовала неприятный запах металлической меди; наша кровь и пот. Я до сих пор так ярко видела ее изуродованное лицо в своих воспоминаниях и каждый раз, когда закрывала глаза.
Я была в машине с ее трупом три часа.
Три часа, которые показались мне тремя очень долгими днями.
Я теряла сознание много раз, приходя в сознание только для того, чтобы снова и снова видеть ее окровавленное лицо, в то время как я кричала ей, чтобы она дышала, чтобы осталась в живых.
В ту ночь Грейслин не была пристегнута ремнем безопасности. Сила удара и наша машина перевернулась, и она вылетела через лобовое стекло. Ее крики до сих пор отдавались в моих ушах. Ее опухшее, изуродованное лицо с осколками стекла, застрявшими в ее плоти, все еще горело в моем мозгу.
Большую часть времени я проводила время так. Вяло смотрела в окно, наблюдая, как восходит и садится солнце, наблюдая, как проходит день, превращаясь в месяцы.
Не то чтобы я могла убежать от своего страдания. Нет, я даже ходить не могла.
Эта авария забрала у меня больше, чем кто-либо когда-либо могла увидеть.
Через несколько часов дверь снова открылась, вырвав меня из моих мыслей. Я все еще сидела на том же месте, где сегодня утром меня оставила Селена.
— Я не голодна, — сказала я, уже зная, кто это. В мою комнату пускали только двоих. Селена и мой отец.
Отец редко навещал меня.
И Селена была единственным лицом, которое я видела каждый день. Ее присутствие и единственный человеческий контакт, который у меня был с тех пор, как я очнулась от комы и была доставлена обратно в поместье моего отца, сохранили то, что осталось от моего здравомыслия.
— В комнате пахнет смертью и отчаянием. Откровенно говоря, я одобряю.
Мои глаза расширились.
Нет.
У меня закружилась голова, а воротник свитера был слишком тесным.
Что он здесь делал?
Киллиан Спенсер был последним человеком, которого я ожидала увидеть в своей комнате. В последний раз, когда мы виделись…
Два месяца назад, когда я впервые посетила место упокоения моей сестры. Он был там до меня, и когда я повернулась, чтобы уйти, он не отпустил меня, не высказав мне своего мнения.
Холодный голос.
Темные глаза.
Жестокие слова.
Это был Киллиан Спенсер. Новый он.
— Джулианна, — он насмехался над моим именем. Я представила, как он с отвращением скривил губы.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — начала я его предупреждать, но он перебил меня.
— Наши отцы устроили наш брак. Сейчас он находится в стадии оформления.