— Конечно, нет, — ответила она, явно оскорбленная таким суждением.
Внимание Угля было приковано к ней, и я очень хорошо знал этот взгляд. Он определенно не любил ее и чувствовал угрозу от ее присутствия. Я держал его, пытаясь успокоить большого зверя.
— Ты сделала что-то не так и теперь убегаешь?
Ее губы сузились.
— Нет.
— Тогда почему ты не можешь назвать мне свое имя?
— Потому что я не хочу.
— Неприемлемый ответ, принцесса, — прохрипел я.
Ее губы приоткрылись, и я увидел, как она резко вдохнула.
— Ты уже знаешь, кто я, — обвинила она.
Мои губы дернулись.
— Возможно, у меня уже есть идея.
Она скрестила руки на груди и на дюйм приблизилась ко мне.
— Скажи мне, — бросила она вызов.
— Ты мне скажи, — парировал я. Уголь откинул голову назад, топнул ногами и издал легкое фырканье. Он был хорошим мальчиком сегодня весь день, и я не хотел, чтобы наш незваный гость все испортил, поэтому я повел жеребца обратно в его стойло. Он радостно протопал внутрь, и я закрыл за ним задвижку, убедившись, что он надежно заперт внутри.
Он уже дважды пытался сбежать.
Я снова повернулся к девушке и потер штаны потными ладонями. Я все еще носил свою офисную одежду, так как не должен был быть здесь сегодня, чтобы тренировать Угля, но это было решение, принятое в последнюю минуту. Возможно, я скучал по его упрямой и сварливой заднице.
Она внимательно посмотрела на меня, ее взгляд скользнул от моих начищенных кожаных туфель вверх по моим ногам, а затем по моему животу. Ее взгляд на секунду задержался на моей груди, где распахнулся верх моей белой рубашки; пуговицы были расстегнуты, а рукава закатаны до локтей, пока я работал с Коулом.
Я прислонился спиной к балке и скрестил лодыжки.
— Как только ты закончишь пялиться на меня, пожалуйста, не стесняйся представиться.
Она возмущенно выдохнула.
— Я не пялилась.
Я изогнул бровь, наблюдая, как она краснеет и что-то бормочет себе под нос.
— Как тебя зовут?
— Киллиан, — наконец представился я. — Киллиан Спенсер.
Ее челюсть отвисла, и она зашипела.
— Ты…
Она посмотрела налево и направо и заломила руки вместе. Ее широко распахнутые глаза выглядели бы комично, если бы она не была так чертовски… красива, хотя выглядела такой растерянной.
Ее круглое лицо. Бело-русые волосы. Серые глаза. Розовые губы и пышное тело. Обычно я выбирал брюнеток, но для этого определенно сделал бы исключение.
— Ты… Киллиан Спенсер. Сын Уильяма Спенсера? Что ты здесь делаешь, тренируешь лошадь моего отца? — пробормотала она, явно в шоке.
Ах.
Так что это подтвердило мои подозрения. Она была дочерью Бишопа.
И она, должно быть, подумала, что я какой-то конюх, которого нанял ее отец. Как чертовски весело.
Я засунул руки в карманы черных брюк, наблюдая за ней.
— Мне нужно идти, — выдохнула она, когда я не ответил ей достаточно быстро. — Эм, меня здесь быть не должно.
Она уже шла назад, и я смотрел, как она исчезает за углом конюшни. Она ушла, не назвав мне своего имени.
Я увидел ее снова на следующий день.
И на следующий день.
И на следующий день после этого.
У нее была привычка убегать, и каждый раз я позволял ей.
До того как…
Я стукнул стаканом с виски о столешницу. Ярость все еще гноилась, даже спустя три долгих года. Она копала во мне дыры, пока я не стал меньше человеком и больше монстром. И все это было из-за нее.
Я закрыл глаза. Воспоминания больше не огорчали меня и не причиняли мне боли, потому что я был чертовски в ярости.
Джулианна.
Моя жена.
Она украла единственное хорошее, что было в моей жизни.
Ее лицо, скрытое черно-кружевной вуалью, мелькнуло за моими закрытыми веками. Несмотря на то, что я увеличил дистанцию между ней и собой, она все еще была здесь. В моей голове. Издеваясь надо мной с каждым вздохом, насмехаясь надо мной каждую минуту дня.
Как могло случиться, что я думал о женщине, разрушившей мою жизнь простым движением запястья, больше, чем о моей Грейслин?
Разбитое сердце было давно забыто. Я больше не был разбит горем; Я был чертовски зол. На Джулиану. На отца… на всех и вся. Разозлиться было легче, чем обижаться.
Разбитое сердце сделало меня слабым.
Ярость дала мне цель.
Прошло шесть месяцев и две недели с нашей свадьбы, с тех пор как я оставил ее на Острове. Я думал, она вернется через несколько недель после нашего брака, требуя своих прав жены. Я думал, она ожидает, что мы останемся вместе — разделим гребаную постель и жизнь.