— Вежливыми и влюбленными, — поправила я.
Он разрезал курицу и поднес вилку к губам.
— Там, где есть ненависть, нет любви, — сказал он, прежде чем положить в рот маленький кусочек курицы.
— Между любовью и ненавистью тонкая грань, Киллиан.
— Не для нас.
— Не для нас, — согласилась я. Ибо клятвы, которые я дала, были священны, в то время как его клятвы были запятнаны местью. Наша история любви была обречена с самого начала.
Остаток ужина прошел в тишине, и только стук наших столовых приборов о тарелки эхом разносился по стенам.
Как только наши тарелки были убраны, Киллиан отодвинул стул и встал, бросив салфетку на стол.
— Мы закончили?
Мой желудок сжался, и я кивнула. Он ушел, не сказав больше ни слова, быстро исчезнув за колоннами. Как только он закончил, я схватила свою черную вуаль, мои пальцы дрожали, когда я снова приколола ее на место.
Я не знала, чего именно я ожидала от этих обедов, от того короткого времени, которое нам предстояло провести вместе. Может быть, я хотела увидеть настоящего Киллиана за этой холодной, полной ненависти внешностью.
Или, может быть, я хотела, чтобы он увидел настоящую Джулианну.
Я хотела, чтобы Киллиан двигался дальше — снова влюбился в женщину, которая заслуживала его больше, чем я. Но я принимала глупые решения, которые только сближали нас, а не отдаляли друг от друга.
И чем ближе мы становились...
Тем труднее становилось защищать мою ложь и мои секреты.
Я играла в опасную игру, и если я не буду осторожна, Киллиан может просто возненавидеть меня еще больше.
Ибо правда была хуже моих тайн – и нашей реальности.
Киллиан
Неделю спустя
Я допил виски, чувствуя, как горло обжигает, но, черт возьми, это было именно то, что мне было нужно. Я натянул одеяло на колени и прислонился к спинке кровати. Должно быть, я проспал всего два часа.
Прошла неделя с тех пор, как я вернулся на Остров, неделя с тех пор, как я жил в том же проклятом месте, что и Джулианна, неделя с тех пор, как я был вынужден сидеть и обедать с ней.
Ее присутствие насмехалось надо мной.
Я знал, что Джулианна оказалась в ловушке собственного разбитого сердца. Я видел муку в ее глазах; глаза, которые были так похожи на глаза Грейслин.
Ее серые глаза, как дым после пожара, после ожога... как гребаный пепел, в котором мы лежали. Они становились все темнее и серее, когда она злилась. Эти неповторимые зеленые пятнышки, иногда они прятались за серым цветом, иногда они были такими яркими в ее глазах.
Ее чертовы глаза напоминают мне... о том, что я потерял.
Это была пытка — смотреть, как женщина, убившая мое сердце, ходит по залам этого замка, живая и дышащая. Джулианна носила с собой призрак Грейс, насмехаясь надо мной.
Ярость нарастала, становясь все темнее… смертоноснее.
Ее душа так тесно переплелась с моей, что я чувствовал ее мучения и дышал ими. Ее боль питала монстра, скрывающегося под моей кожей.
Мой телефон зазвонил, оторвав меня от мыслей, и, проверив идентификатор вызывающего абонента, я ответил на звонок.
— Папа, — поздоровался я.
— Ты действительно думал, что сможешь меня одурачить, Киллиан, — сказал он в приветствии медленным и хриплым голосом. Больной.
Мои брови приподнялись в замешательстве.
— О чем ты говоришь?
— У меня везде глаза, сынок.
Блядь.
Я закрыл глаза и потер переносицу.
— Я сделал то, о чем ты меня просил. Она пошла на компромисс со мной, и я позволил ей. Я джентльмен, как ты и просил.
Папа пренебрежительно цокнул мне языком.
— Ты принимаешь меня за дурака, Киллиан? — спросил он, повторяя свои предыдущие слова.
— Нет.
Я услышал шорох на заднем плане и представил, что он все еще в постели. В конце концов, было еще раннее утро.
— Возможно, в твоем словаре быть джентльменом означает унижать свою жену при каждом удобном случае.
Мои глаза расширились, а желудок сжался. Двойной трах. Как он узнал об этом?
— Что? Как…
Он прервал меня.
— До бала-маскарада осталось три недели. Не смей все испортить, Киллиан. У тебя есть три недели, чтобы перестать вести себя как сварливый ребенок и больше как мужчина, каким я ожидаю, что ты будешь. Я вырастил тебя лучше, чем это.
Я потер висок, где начала формироваться головная боль.
— Да, я понимаю.
Он повесил трубку, и я бросил телефон на кровать, борясь с желанием что-нибудь сломать.
Мой отец заставил за мной наблюдать. Каждое мгновение моего дня докладывалось ему.
Проклятье!
Итак, это была либо Эмили, либо Стивен.