Черт, у нее могло бы быть совершенно новое лицо, если бы она захотела.
И все же, она носила только тонкую вуаль.
Мне стало интересно, почему…
Джулианна не казалась той, кто не замечает своих шрамов, но тогда почему черная вуаль?
— Давай, говори, что думаешь. — Я дал ей толчок, в котором она нуждалась, и жестом велел ей говорить.
Я увидел, как рука Джулианны трепетала над ее лицом, и понял, что она прикалывает фату на место. Джулианна встала, и мой взгляд пробежался по ее телу. Черные волосы в неряшливом пучке, черная вуаль и этим вечером она выбрала темно-синее платье с бриллиантовым колье на шее.
Она глубоко вздохнула, и я наблюдал, как она размышляла сама с собой, говорить или не говорить то, что думает.
Ее пальцы скользнули по вуали, а затем по горлу. Ее нервозность практически просачивалась сквозь ее действия, и именно поэтому высшее общество пережевывало ее и выплевывало. Если ей везло, они несколько месяцев таскали ее по грязи, а затем переходили к следующему слабаку. Или, если ей не повезло, Джулианна никогда больше не сможет встретиться с этими людьми лицом к лицу.
У нее не будет шансов против них.
И я не мог этого допустить.
Особенно когда репутация Спенсеров была под угрозой. Моя жена должна была держаться, а я должен был быть ее щитом, пока они бросали в нее камни.
Защитник.
Женщине, которая разбила мне сердце.
Какая ирония.
— Как бы то ни было, я знаю, что тебе нет дела до моих извинений, но мне очень жаль, — наконец, произнесла Джулианна, ее голос был значительно мягче, я почти пропустил ее слова.
Я моргнул.
Потребовалась секунда, чтобы ее слова отложились в моем мозгу, а затем они обрушились на меня. Сбитый с толку, я лишь мгновение смотрел на Джулианну.
Она извинилась, да.
Но меня смущало другое…
Своими извинениями она ткнула в то, что казалось далеким воспоминанием, заставив меня вспомнить свой сон.
Прошлой ночью.
Мне снилась Грейслин.
Я целовал ее.
Дышал ею.
Прикасался к ней.
Сон был таким ярким, но так было всегда, когда ее призрак посещал меня в моих кошмарах.
Но прошло много времени с тех пор, как я так мечтал о Грейслин. Так близко, что я мог поклясться, что почувствовал запах ее духов. Так чертовски близко, что ее кожа казалась настоящей под моими покалывающими кончиками пальцев.
Ее шепот… ее голос…
В моем сне она извинилась.
— Мне жаль.
Прошлой ночью я был слишком накачан наркотиками, чтобы понять смысл сна, и когда я проснулся утром, я похоронил воспоминания в глубине своего сознания, отказываясь копаться в них.
Но теперь, когда я подумал об этом, это был не голос Грейслин в моих ушах.
У меня перехватило дыхание, когда меня осенило.
Это был голос Джулианны в моем сне.
Это были ее извинения и…
Поцелуй.
В конце концов, этот сон не был сном.
Моя голова повернулась к ней, когда она начала уходить, оставив меня за столом, как будто ее не было в моей комнате прошлой ночью… как будто она не вторгалась в мои сны и не украла поцелуи, которые ей не принадлежали.
Под моей кожей кипела ярость, по венам текла лава. Как, черт возьми, она посмела?
Джулианна
Я закрыла за собой дверь, даже не удосужившись запереть ее, и практически рухнула на кровать. Киллиану было все равно, что я извиняюсь. Я знала, что он не примет моих извинений, но не ожидала, что на его лице появится чистая ярость. Безразличие, да. Очередное оскорбление, да. Может быть, он дразнит меня своей небрежной тягой, но не… такой безумной яростью.
Я дошла до того, что мне казалось, что, что бы я ни говорила и ни делала, я никогда не заставлю Киллиана меня понять.
Молить о спасении.
Я делала это на коленях каждую ночь…
Искупала свои грехи. Каялась.
Выйти замуж за Киллиана и остаться в этих отношениях было моим искуплением.
Искупление находится в руках того, кого ты обидел.
К несчастью для меня, человек, которого я обидела, ненавидел меня всей душой. Я поняла, что, возможно, никогда не найду искупления, которого искала. Во всяком случае, не в этой жизни.
Этот замок был проклят, я начала верить, и я закончу так же, как и другие души, запертые здесь. Просто еще одна незаконченная история, еще один призрак, бродящий в этих стенах.
Дверь с грохотом распахнулась, и я вздрогнула, чуть не спрыгнув с кровати. Киллиан прокрался внутрь с безумной целью. Его длинные ноги быстро съели расстояние между дверью и моей кроватью, его лицо было замаскировано чистой, чистой яростью. Его глаза были черными как смоль, челюсть напряглась, мышца на левой щеке подергивалась под давлением.