Я указала на комнату, а затем на себя.
— Это мое искупление.
— Как жестоко, — сказал он, повторяя мои слова.
— Ты должен уходить; не приходи ко мне больше, — сказала я дрожащим от непролитых слез голосом. — Перестань себя мучить.
Саймон смотрел на меня долгим взглядом, и я видела, как он спорит с самим собой, пытаясь найти нужные слова, чтобы успокоить меня. Чтобы стало лучше. Но на самом деле он не мог сказать ничего такого, что могло бы изменить прошлое.
Все, что понадобилось, это одна секунда.
Одно очень импульсивное решение.
И вот я здесь.
Наблюдаю за последствиями - разрушениями - своих ошибок.
Саймон, наконец, резко кивнул. Я смотрела, как он уходит, унося с собой последний кусочек Грейслин, который я носила в своих окровавленных руках.
Лиф моего платья слишком туго обтягивал мою грудь, сдавливая меня до такой степени, что я не могла дышать. Я резко выдохнула, задыхаясь и втягивая отчаянный вдох в легкие.
Я сжала руки в кулаки, ногти впились в ладонь. Это жалило меня, словно шипы вонзались в мою плоть. Я впилась ногтями глубже, прорезая кожу. Я едва вздрогнула.
Боль началась с щипка, почти незаметно, прежде чем она вспыхнула. Чем сильнее я вдавливала ногти в сделанный порез, тем сильнее становилось жжение. Моя ладонь пульсировала.
Это отвлекло меня.
Я разжала ладонь, совершенно загипнотизированная видом крови, окрашивающей мою ладонь.
Больно.
Но мне нравилась боль.
Мне это было нужно.
Оно звало меня.
Боль успокоила меня, и я погрузилась в нее.
Киллиан
— Я хочу дождаться… нашей первой брачной ночи. Чтобы она была особенной.
Мои пальцы сжались вокруг стакана с виски, ярость бурлила в моих венах. Горячая и обжигающая. С громким ревом я швырнул стакан через всю комнату. Он врезался в стену, разбился на мелкие осколки и разлетелся по комнате. Виски пропитало ковер и окрасило обои в темно-коричневый цвет.
Когда мне было четырнадцать лет, и я осознал правду о браке моих родителей, я поклялся себе, что никогда не соглашусь на меньшее, чем настоящая любовь.
Я думал, что нашел это с Грейслин.
Однако я должен был отдать должное своей мертвой любовнице. Она так хорошо играла со мной, и я, как дурак, купился на это. Я был так слепо влюблен в нее, что не заметил ее предательства.
Все это время я думал, что Джулианна была злодейкой. Но именно Грейслин удалось сломить меня, полностью взломать.
Женщина, которую я оплакивал три года, изменяла мне. Женщина, на которой я должен был жениться, носила ребенка от другого мужчины.
Как чертовски жалко.
Джулианна знала. Она, черт возьми, знала. Ее сестра была мошенницей и предательницей, и пока я оплакивал ее, моя жена даже не удосужилась мне сказать об этом. Обе сестры Романо хорошо сыграли со мной, кажется.
С меня хватит.
Я закончил.
Готово.
Хватит быть дураком, которым я был не для тех женщин.
Мой отец был прав, когда сказал, что я должен определить свои приоритеты. Было чертовски пора мне это сделать. Схватив бутылку виски, я выскочил из своей комнаты и слепо пошел по дорожке в восточное крыло.
Мое тело напряглось от подавленного гнева. Его яд разъедал мою плоть, проникая в мои кости, в мой мозг, пока я не стал с ним единым целым.
Моя ярость бурлила внутри, жаждая разрушения. Она нависла надо мной, как утренний туман, затуманивая мой рассудок. Ярость была обманчивой, но, черт возьми, прямо сейчас она была чертовски сладкой на моем языке.
В моей голове зазвенели предупреждающие звоночки. Сводящий с ума призрак на моем плече зашипел, приказывая мне остановиться. Принуждает меня думать. Кричала на меня, что как только ярость рассеется, я останусь с большим сожалением, чем смогу вынести.
Но я не слушал.
Я был выше этого.
— Я хочу дождаться… нашей первой брачной ночи. Чтобы она была особенной.
Я рассмеялся без всякого юмора, но мой смех звучал так же безумно, как я себя чувствовал. Мои ноги несли меня к месту назначения.
Я прокрался в комнату Джулианны, ее дверь врезалась в стену рядом с ней. Джулианна подскочила, ее рука отчаянно потянулась к груди. Ее глаза метались по комнате, пока не остановились на мне. Она все еще была одета в винно-красное платье, маскарадная маска скрывала от меня ее лицо.
— Что…
— Ты согласна? — спросил я, практически рыча. Я захлопнул дверь ногой.
Ее глаза расширились.
— Ты… я имею в виду, сегодня вечером?
Я поднес бутылку виски ко рту и сделал большой глоток, чувствуя, как алкоголь жжет мне горло, и это было единственное, что удерживало меня отчасти в здравом уме.