Моя левая нога дернулась, едва заметно, но я почувствовала мышечный спазм. Кончики пальцев покалывало, и я забеспокоилась, что это может быть одним из симптомов приближающегося приступа. Боже, я надеялась, что нет. У меня не было приступов почти четыре месяца. Это была моя самая длинная полоса.
— Папа взорвется, — предупредила она.
— В любом случае, ты не интересуешься Киллианом. Ты влюблена в Саймона, — пробормотала я, как будто это оправдывало то, что я сделала.
— Да, но я обручена с Киллианом! Ты… о, ради Бога. Это пиздец! Как ты вообще его обманула?
— Я не обманывала его, — воскликнула я. — Это никогда не входило в мои намерения. Когда я представилась как Грейслин, я никак не ожидала увидеть его снова. Но потом меня словно что-то тянуло к нему. Я пыталась остановиться, Грейслин. Поверь мне, я пыталась.
— Ты недостаточно старалась, — обвинила она. — Ты не понимаешь, насколько опасна твоя ложь.
— Дело не только в этом. Мы... поцеловались.
— Что? Когда? — прорычала она.
— Две недели назад… и с тех пор было намного больше поцелуев.
Она провела рукой по лицу, из ее горла вырвался раздраженный звук.
— Как долго это продолжается? Когда вы с Киллианом начали – что бы это ни было?
— Около двух месяцев, — прошептала я.
Грейслин ахнула.
— Два месяца! И ты говоришь мне это только сейчас?
— Я была напугана! — Я плакала.
— Боишься меня?
Я моргнула, потрясенная тем, что она могла подумать такое.
— Что? Нет! Я просто хотела… я не хотела, чтобы это заканчивалось. Я боялась потерять Киллиана.
Мы с сестрой всегда были очень близки, и единственная причина, по которой я сказала ей правду, заключалась в том, что я доверяла ей. Грейслин никогда бы не предала меня. Особенно, когда дело касалось моего счастья.
Выражение ее лица стало несчастным, как будто она пожалела меня.
— Ты все равно потеряла его, когда начала эти отношения, основанные на лжи.
— Ты не понимаешь, — прошептала я срывающимся голосом.
Грейслин подошла ближе, опустившись на колени передо мной. Она взяла мои руки в свои, сжала. В ее взгляде была нежность, почти материнская.
— Тогда объясни мне, Джулс. Скажи мне, что у тебя в голове. Мне нужно знать.
Я вспомнила, как впервые увидела Киллиана, когда подумала, что он простой конюх. Человек без статуса. И теперь, я хотела, чтобы он действительно был таким. Было бы намного легче любить его.
И я любила. Любила его.
Я не знала, когда это произошло и как это произошло. Было больно любить кого-то издалека, в тени – тайно, зная, что твоей любви никогда не будет. С самого начала.
Я позволила тайной любви разгореться во мне, прекрасно зная, что на нее никогда нельзя будет ответить. Но когда на это ответили взаимностью, я поняла, насколько это опасно. Насколько жестока может быть судьба.
Киллиан Спенсер был всем, что мне когда-либо могло понадобиться — прекрасным принцем, о котором я мечтала, когда была маленькой девочкой, — но он был ничем, чего я никогда не могла иметь.
Тем не менее, я любила его.
И я хотела бросить вызов шансам заполучить его.
На этот раз я хотела быть эгоисткой.
— Киллиан, — начала я, сглотнув. — Никто никогда не видит меня такой, какая я есть, но с Киллианом… Он заставляет меня чувствовать себя важной и услышанной. Впервые в жизни я чувствую себя увиденной, Грейслин. Желанной. Он понимает меня, женщину, стоящую за Джулианной Романо.
Я сжала руку Грейслин, вспоминая тот день, когда рассказала ему о своем несчастном случае и о своем страхе перед лошадьми. Как он меня не осуждал и не смотрел на меня как на ничтожную особу.
В то время как мой отец пытался поймать меня в ловушку, Киллиан просто хотел, чтобы я отпустила свой страх. Жить. Чувствовать.
— Киллиан не считает меня слабостью и не относится ко мне как к хрупкой. Он не смотрит на меня так, как будто мне чего-то не хватает, и я не чувствую себя с ним неполноценной. Или что мое существование неправильно и бесполезно. Потому что Киллиан видит меня такой, какая я есть, и этого достаточно. Это все, чего я когда-либо хотела.
Грейслин вздохнула, нахмурив брови.
— О, Джулианна.
— Я боюсь потерять это. Его. Чувство, которое он мне дает. Эмоции, которые он у меня вызывает. Я не хочу потерять это, Грейслин, — призналась я, и в словах отразился мой глубочайший страх.
— Да, но наш отец — я женщина, на которой Киллиан должен жениться, — сказала моя сестра, глубоко обеспокоенная. — На самом деле Киллиан думает, что женится на Грейслин, старшей дочери епископа Романо.
Хотя моя сестра не была влюблена в Киллиана, она никогда не разочарует нашего отца. Она согласится на этот брак, даже если это будет означать потерю любимого мужчины.