— Если ты хочешь сочувствия, то от меня ты его не получишь, — сказал Киллиан категорически, лишенный каких-либо человеческих эмоций.
— Сочувствие — это последнее, чего я хочу от тебя, — воскликнула я. Мое сердце колотилось в груди, и мое тело чувствовало себя не в своей тарелке, странным и отстраненным. Мои эмоции были в смятении, но мой мозг, казалось, не воспринимал их.
Предупреждающие знаки были четкими, но я слишком медленно распознавала их. Слишком потерянная в этот момент, в безумии в глазах Киллиана и нескрываемой печали в его голосе.
Он двинулся ко мне, его шаги были медленными и размеренными, как будто он пытался сохранить контроль.
— Ирония в том, что ты назвала меня яростным; ты много говорила о том, что я не могу справиться со своими проблемами, и поэтому я вымещаю их на тебе. Ты, блядь, проповедовала о том, какой я проблемный. Что я сам являюсь причиной своего несчастья. И все же, мы так похожи. Черт возьми. Ты саморазрушаешься и увлекаешь за собой всех остальных, — прорычал Киллиан. — Ты не лучше, Джулианна! Какая ирония, правда?
Все мое тело вздрогнуло от жестокости его слов, их враждебности. Мне хотелось закричать, что все это неправда… что я не занимаюсь самоуничтожением. Что он ошибался.
Но это будет просто еще одна ложь.
Киллиан читал меня как открытую книгу и выхватывал всю мою неуверенность, все мои мысли и неприятные эмоции. Он разорвал мои страницы и заставил меня полностью обнажиться, прежде чем сунуть мои собственные слова обратно мне в лицо.
Он увидел меня.
Как и три года назад.
Киллиан видел настоящую Джулианну.
Ту, которую мучил призрак сестры. Ту, которая поддалась болезни, которая была виной. Проклятые воспоминаниями, которые были пришвартованы во мне – окровавленное и изуродованное лицо моей сестры. Душа, которая выла в отчаянии, обида, которая зарылась в мои кости, и печаль, которая была слишком тяжелой, чтобы нести ее.
Искупление было лишь иллюзией, в которую я отчаянно пыталась поверить.
С каждым шагом, который он делал ко мне, я отступала. Но он быстро стер расстояние между нами, прижав меня к стене позади меня. В комнате все еще пахло сексом и нашим возбуждением, но меня поглотил его запах. Мускусный и землистый.
— Ты была с ней в той машине, я понимаю. Ты видела, как умирала твоя сестра, я понимаю. Для тебя это было травмой, я понимаю. Ты страдала физически и морально, и ты одержима чувством вины, я. Блядь. Понимаю. Это. Но это не дает тебе права играть со мной и моими чувствами, обманывать меня или заставлять оплакивать женщину, которую я любил, когда она еще была жива! — Его ладонь шлепнула по стене рядом с моей головой, и я вздрогнула, сдерживая всхлип.
— Прости, — прошептала я так тихо, что слова были едва слышны.
Киллиан быстро отстранился, словно я обожгла его своими словами, своими извинениями.
Я хотела бы сказать ему, как мне жаль, но с чего начать? Единственное, что я могла пробормотать, это бесполезное извинение.
— Ты хоть любила меня? Было ли хоть что-нибудь из того, что у нас было, настоящим, Грейс? — Он покачал головой, горько улыбаясь. — Извини, я имею в виду… Джулианна.
— Я не влюбилась в тебя, — прошептала я. Его темные глаза вспыхнули, а грудь содрогнулась от прерывистого дыхания. Мучение на его лице убило меня. Это разбило вдребезги все, что осталось от моего уже разбитого сердца.
Я вонзила ноготь в бедра, чувствуя жжение. Боль удерживала меня на земле.
— Я погрузилась в хаос, потому что твоя любовь была всем прекрасным и чистым, а моя любовь была всем обманчивым и разрушительным. Значит, я не просто влюбилась в тебя, Киллиан. Я ползала, стоя на коленях, истекая кровью ради тебя. Так что все было по-настоящему. Каждый момент, каждая улыбка, каждый поцелуй... все было реально, и это причиняло боль.
Пульсирующая боль в затылке усилилась, и я несколько раз моргнула, пытаясь прочистить затуманенное зрение.
— Я оплакивал тебя, — сказал он, и его голос впервые сорвался. — Ты была прямо здесь, передо мной, пока я гнался за призраком. Я оплакивал тебя три года, Джулианна. Как, по-твоему, я могу… пройти мимо этого? Ты превратила этот брак в шутку!
Киллиан сделал шаг назад. Он дал понять, что не может находиться рядом со мной, в моем присутствии. Его руки дрожали, и он поднес кулак ко рту, выражение его лица исказилось в агонии.
— Прости, — повторила я, когда мои слова подвели меня.
— Я сказал тебе… я сказал то, что хотел, — мрачно сказал он. — Я шептал тебе то, о чем никогда не говорил ни с кем другим. Мои страхи, мои мечты, мои секреты. Ты знала, что сделал со мной брак моих родителей. И ты знала, чего я хотел для себя. Чего-то настоящего. Но ты вошла в этот брак с ложью и секретами... и БЛЯДЬ!