Мои пальцы сжались в его черной гриве, чувствуя его силу под своим телом и на кончиках пальцев. Он вскинул голову один раз, рысью описав небольшой круг.
Я сжала бедра.
— Забери меня отсюда, — выдохнула я.
Словно Цербер понял меня, его тело переместилось подо мной, и тогда мы пустились в галоп. Деревья со свистом проносились мимо, когда позади нас поднималась грязь. Стук копыт Цербера эхом отдавался в моих ушах, стуча с таким же тяжелым ударом, как мое сердце.
Я наклонилась вперед, и жеребец побежал быстрее. Я наклонилась влево, мое тело неустойчиво на Цербере без седла, но я не отпустила. Я призвала его бежать еще быстрее, что он и сделал.
Подальше от замка…
И глубже в лес.
Шепот в моей голове стих. Призраки не могли следовать за мной сюда, и мои демоны были вынуждены сдаться пустыне Цербера.
Мое существование стало единым целым с черным жеребцом. Его копыта грохотали по грязи, и мое сердце бешено колотилось в бешеном темпе Цербера.
Не было страха.
Не было вины.
Нет было бремени.
Только прохладный ветерок в моих волосах, тепло Цербера, и я ничего подобного не чувствовала. Он забрал меня от моих грехов и прекрасной иллюзии, которая была моим спасением.
Прогремел гром, и небо разверзлось, бушуя. Дождь хлестал по нам, яростный и жестокий. Дождь промочил мое белое платье, зубы стучали, холод просачивался сквозь кости. Но мне было все равно.
Я распласталась на спине коня, сжимая его бока бедрами.
Цербер мчался быстрее, и тут я поняла…
Чувство оцепенения и пустоты на самом деле не было пустотой внутри. Люди так привыкли гоняться за счастьем, и оно нам нравится, его приятная и мягкая тяжесть, которая обволакивает нас. Счастье окутывает нас своим теплом. Поскольку это так знакомо, мы никогда не замечаем его тяжести, пока оно не исчезнет. Когда счастье заменяется чем-то другим, это дает нам иллюзию, что успокаивающая тяжесть исчезла. Так что теперь… мы невесомы. Опустошенные.
Но я никогда не была по-настоящему опустошенной... Я просто была полна всяких неправильных вещей.
И я заставила себя оцепенеть. Чтобы не чувствовать, как неправильно я чувствовала себя внутри.
Так было до сих пор, на спине Цербера, когда он бежал на свободе и дикости…
Наконец-то я почувствовала вкус свободы.
И это был чистый экстаз.
ГЛАВА 24
Киллиан
Ее пальцы сжимали струны, словно любовная ласка, ее смычок играл на каждом аккорде с нежным безумием. Ее серые глаза не отрывались от моих, и это убило меня.
Джулианна играла на виолончели с такой меланхолией, каждая нота попадала в другую мелодию, пока она не сочинила песню о безумной, уродливой любви – такой красивой и сладкой, но жестокой и болезненной.
Два потерянных любовника сталкиваются вместе с испорченными воспоминаниями и слишком большой горечью.
Это было жестоко и преследующе. Так чертовски красиво…
Мои пальцы сжались вокруг стакана с виски при воспоминании.
Джулианна больше не была призраком из моего прошлого, но все же… она преследовала меня днем и ночью.
Прошла неделя с той ночи, когда ее правда вышла наружу, а у меня все еще не было сил взглянуть в лицо предательству. Знать, что хотя она была женщиной, которую я оплакивал, она также была причиной моего полумертвого сердца.
Как я мог быть счастлив, что она жива и дышит, и забыть о последних трех годах страданий и чистой муки, когда я оплакивал ее предполагаемую смерть?
Это была горькая пилюля, и я не знал, как от этого избавиться. От такого жестокого обмана. Джулианна все равно получила то, что хотела.
Она хотела, чтобы я ушел, я ушел.
Она хотела, чтобы я возненавидел ее — я возненавидел с такой жестокой страстью.
Джулианна думала, что, разрушая собственную жизнь, свою историю любви, она как бы каялась в своих грехах. Это как-то облегчило бы вину за смерть ее сестры.
Я догадался, что это вина выжившего.
Ненависть к себе.
Самоуничтожение.
Самоосуждение.
Однако ее рассуждения были сильно ошибочны.
Это уже не имело значения. Было уже слишком поздно. Джулианна и я потеряли три года, и у нас никогда не будет шанса прожить эти годы снова.
Хотя время было каким-то бесконечным, мы были просто людьми. Мы не могли вернуться в прошлое, изменить прошлое, пережить мгновение...
То, что было потеряно в прошлом, ушло. Наша история любви была именно такой. Потерянная в прошлом.
Снова гром прогремел в небе. Последние два часа шел сильный дождь, что свидетельствовало о надвигающейся буре. Дождь громко барабанил в мои запотевшие окна, а сквозь тяжелые темные тучи ударяла молния. Проверив прогноз погоды два дня назад, Сэмюэл сказал мне, что надвигается буря.