Мы проходим через выбитую входную дверь, и я уже слышу голоса наших братьев, доносящиеся из задней комнаты. Я заставляю себя не бежать туда, но вместо этого ускоряю шаг.
Я вхожу в комнату, и мой взгляд сразу же устремляется на Пенни. Она сидит на матрасе в центре комнаты. Ее ноги подтянуты к груди, а руки плотно обхватывают колени. Она выглядит сейчас такой маленькой и беспомощной.
Трик, Брэдли и еще трое парней стоят вокруг нее, а Такер лежит на полу в нескольких футах от нее.
— Давайте отнесем этот кусок дерьма обратно в клуб, — приказывает Мэддокс. — У нас найдется для тебя хорошая комната в подвале.
Парни хихикают, точно понимая, какая именно это комната, — та, которую мы резервируем для особых случаев, когда кто-то собирается умирать очень медленно и очень мучительно.
— Райдер, позаботься о ней. Мы не начнем без тебя, — Мэддокс бросает на меня взгляд и протягивает мне ключи. Взяв их, я киваю ему.
Подойдя к Пенни, я наклоняюсь и поднимаю ее за руки.
— Пойдем, — когда я отрываю ее руки от тела, я понимаю, что ее футболка и лифчик разрезаны, и она выставляет свои сиськи на всеобщее обозрение. Черт! Мне приходится проглотить собственнический рык.
К моему облегчению, она поднимает свои изящные руки и скрещивает их на груди. Как только она прикрылась, я обхватываю ее сзади и веду к входной двери. Ее тело напряжено, а колени кажутся слабыми, поэтому я поддерживаю ее, пока мы идем на улицу.
Я сажаю ее в машину Мэддокса и рассматриваю ее растрепанную одежду. Она все еще в штанах, но я не могу быть уверен, что она была в них, когда парни приехали. Я должен спросить ее, как далеко он зашел, но я слишком боюсь ответа. Если она скажет, что он трахнул ее, я сойду с ума.
Я знаю, что это делает меня слабаком, но я просто не могу справиться с этим прямо сейчас, не потеряв рассудок. Я лучше выпытаю это у Такера позже. Так я смогу дать ему почувствовать мою ненависть немедленно.
— Сними это, — приказываю я, указывая на ее разорванную одежду. Она не делает ни единого движения, пока я не стягиваю с себя толстовку и не протягиваю ей. Она быстро снимает свою рваную футболку и влезает в мою толстовку.
— Куда мы едем? — спрашивает она, когда я завожу машину.
— Я везу тебя домой, и на этот раз ты останешься там.
— Домой, — она произносит это единственное слово почти как вопрос, словно она не уверена, где именно находится ее дом.
— Я отвезу тебя в дом твоих родителей, и ты останешься там. А это… — я указываю между ней и собой. — Что бы ни было между нами, этому придет конец сегодня.
— Но…
— Никаких «но», — прерываю я, прежде чем она успевает произнести больше одного слова. — Все кончено. Я больше не хочу ни видеть, ни слышать о тебе. Я хочу, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Ты доставила мне достаточно неприятностей.
Я смотрю на нее. Она все еще выглядит так, словно хочет что-то сказать, и тогда я втыкаю нож чуть глубже.
— Просто сиди и держи рот на замке, пока мы не доберемся до твоего дома; твой голос действует мне на нервы. Мне следовало просто отправить тебя в подвал с Такером и парнями.
Она вздрагивает от этих слов, словно они причинили ей физическую боль. Уголком глаза я вижу, как она отворачивается от меня и смотрит в окно. Я крепко вцепился в руль, чувствуя необходимость ухватиться за что-то... что-нибудь, что заземлит меня и не даст мне потянуться к ней.
Она не произносит ни слова до конца поездки, и мне приходится повторять себе, что так будет лучше. Теперь она будет в безопасности. У нее будет нормальная жизнь. С ней все будет хорошо.
Вопрос в том, а справлюсь ли я?
Глава 33
Пенни
Прошло три дня, и до сих пор я лежу, свернувшись калачиком, в своей постели и плачу навзрыд. Он пришел за мной, он спас меня, но потом он оставил меня здесь. Я должна быть счастлива, что все так закончилось. С точки зрения логики, это лучший сценарий. Я наконец-то свободна от Томми, и мне не нужно беспокоиться о том, что Такер или кто-нибудь еще придет за мной.
Мои родители хотят, чтобы я осталась с ними. Они даже взяли кредит, чтобы помочь мне оплатить колледж. Я должна быть счастлива, однако сердце мое болит.
Легкий стук в дверь побуждает меня приподняться на кровати.
— Пенни, можно войти? — спрашивает мягкий мамин голос через дверь.
Нет.
— Конечно, — пролепетала я, потрясенная тем, как сыро звучит мой голос. Рукавом свитера я вытираю слезы со щеки, словно это может скрыть тот факт, что я плакала весь день.
Дверь со скрипом открывается, и входит мама, одной рукой поддерживая поднос с едой.
— Я принесла тебе обед, милая.
— Спасибо, но я не голодна, — я падаю обратно на кровать, закрывая лицо рукой. Мне не нравится, как она смотрит на меня. — Пожалуйста, не жалей меня. Я в порядке.
— Ты не в порядке, Пенни, но будешь, — я слышу, как она ставит поднос на мою тумбочку. — Просто попробуй что-нибудь съесть. Хотя бы несколько кусочков.
— Хорошо, — бормочу я, уткнувшись в локоть, зная, что это ложь. Я не могу проглотить ни кусочка. Даже при мысли о еде у меня сводит желудок.
Я слушаю, как мама выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Я все еще не сделала тест на беременность, но я знаю. Я чувствую это. Я беременна. В моей утробе растет ребенок. Ребенок Райдера. Мужчины, которого я люблю, но никогда не смогу заполучить.
Это еще одна причина, по которой я должна быть счастлива. Райдер ясно дал понять, что не хочет ребенка. Даже если бы у меня был шанс поговорить с ним, как бы я ему объяснила? Он бы возненавидел меня еще больше. Как он сказал, все, что я делаю, это разрушаю его жизнь.
Из моего горла вырывается всхлип, один из многих, кажущихся бесконечными. Не осталось ничего, кроме ужаса, страха и печали. Я плачу почти каждый день. Мои родители умоляли меня поговорить с кем-нибудь и даже записали меня на прием к психологу. Я не пошла.
Я плачу по стольким причинам, что уже сбилась со счета. Я плачу обо всем, что я потеряла. Я плачу о прошлом и о неопределенности будущего.
Больше всего я плачу о ребенке, растущем внутри меня, зная, что я никогда не смогу быть той матерью, которую он заслуживает.
Месяц спустя
Я не знаю, кто был автором поговорки о том, что время лечит все раны. Кто бы это ни был, он был неправ. Прошел уже месяц, а мое состояние по-прежнему не улучшилось. Может быть, даже ухудшилось.
Две недели назад на моем банковском счету волшебным образом появились пять тысяч. В переводе было указано «на обучение», что заставило моих родителей быть уверенными в том, что деньги поступили от какого-то гранда, который я заполняла, но я знаю лучше. Райдер отправил их, вероятно, потому что ему было жаль или он чувствовал себя виноватым. В любом случае я чувствую себя дерьмово, словно он от меня откупился.
Используя вилку, я размазываю еду по своей тарелке, создавая видимость того, что я ем. Лишь изредка я съедаю немного картофельного пюре. Я стала лучше есть, но могу осилить лишь небольшие порции за раз.