— О, ради всего святого, — застонала Дезерей. — Я не хочу стоять тут и слушать вас.
— Так не стой, — сказала Хана, сорвавшись, и Савенек улыбнулся. — Иди и покажи тому парню, как точить ножи. Ты сохла по нему весь день. Я удивлена, что слюна не стекает по твоему подбородку.
— Заноза в заднице, — ответила Дезерей, снимая фартук. — Придется побить тебя по пути домой за твой острый язык.
Савенек не знал, что сказать. Эти сестры спорили хуже, чем он с учениками.
— Я бы хотела посмотреть на это, — Хана замотала головой, приветствуя ее вызов.
— Может, у меня получится, — Дезерей уперла руки в бока и склонилась к Хане.
У девушек была одежда разного цвета, но тела были почти одинаковыми. С пышными формами. Савенек часто проверял, не пялится ли он. Хана, наверное, ударила бы его по лицу, если бы поймала на этом.
— Шлюха.
— Сама такая, — Дезерей легонько толкнула Хану в плечо.
Хана рассмеялась и обняла сестру.
— Люблю тебя.
— Знаю, — Дезерей обняла ее в ответ. — Я вас оставлю, — она пошла, покачивая бедрами.
— Итак, — Савенек потирал шею. Он всегда нервничал рядом с Ханой. Она была умной и саркастичной.
— Итак, — она склонилась над прилавком. — Тебе все еще нужен тот мед? — ее глаза дико блестели, словно она что-то затевала.
Он уперся локтями в стойку рядом с ее руками.
— Только если согласишься увидеться позже ночью, — дом ее семьи был на окраине Города Императора. Савенек частенько пробирался в их маленький амбар, где она проводила с ним час или два. Он умудрялся пару раз поцеловать ее, но в основном ему нравилось говорить с ней. Она могла говорить обо всем. После долгого времени с Натенеком, который говорил редко, болтовня Ханы была приятной переменой. Но им нужно было помнить об осторожности. Ее отец не одобрил бы их встречи без присмотра.
— Думаю, я справлюсь, — сказала она, вытащила горшок и поставила между своими руками на прилавок. Она сняла крышку, сунула палец в мед и провела им по губам Савенека.
Он хотел спросить, зачем, а она склонилась и поцеловала его, слизывая мед с его губ.
— Я хотела убедиться, что мед в этом горшке соответствует нашим стандартам, — сказала она с бесконечной улыбкой на лице.
Он был потрясен так, что не смог умно ответить.
— Покупатель идет, — она выпрямилась и убрала густые волосы за уши.
Савенеку все равно нужно было домой. Он хотел побыть наедине перед встречей с отцом.
— Увидимся вечером.
— Буду ждать, — она помахала ему, и он пошел прочь.
* * *
Савенек отпер дверь дома. Он разулся и схватил обувь, потом прошел внутрь. Там он прокрался по маленькой гостиной, где стоял простой диван, за комнатой была кухня. Его спальня была слева, Натенека — справа. Туалет был на заднем дворе.
Солнце еще не село, и он раздвинул шторы, впуская свет. Его комната была с узкой кроватью в углу и столом напротив. Он убрал обувь, прошел к комоду и выдвинул верхний ящик. Он вытащил кусок дерева и маленький кинжал. Не желая оставаться в оковах дома, он направился наружу. Их дом был на вершине холма, с одной стороны был выступ, откуда открывался поразительный вид на Город Императора и океан.
Савенек сел возле края, ветер трепал его волосы в стороны. Он взял кусок дерева и стал обрабатывать его кинжалом. В этот раз он начал вырезать с головы коня. Он сделал ноздри, длинный нос, умные глаза и острые уши. Он не успел заметить, а голова уже обретала форму, и его недовольство отступило.
Отец любил его. Он это знал. У Натенека была причина не пускать его во дворец сегодня. Он должен был дать отцу шанс все объяснить, а не злиться. Он перешел к сильному телу и ногам лошади. Он решил сделать лошадь бегущей. Вырезать так ноги будет сложнее, но результат будет стоить усилий.
Подул ветер, и Савенек взглянул на океан вдали. Корабли выглядели как черные муравьи, покачивающиеся на воде. Когда Савенек плавал, ему нравилось быть на просторе, ритмичная качка и запах моря. Он закрыл глаза и вдохнул. Он не впервые ощутил, что в его жизни чего-то не хватает. Он не мог сказать, чего или кого, наверное, матери. Но в нем была тоска, которую он не мог объяснить. Порой это ощущалось как притяжение.
— Что ты тут делаешь? — спросил Натенек откуда-то сзади.
Савенек поднял деревянную фигурку, медленно обретающую форму.
Его отец подошел и сел рядом.
— Прости за сегодня.
Это было начало. Савенек опустил лошадь и кинжал, ждал объяснений.
— Я хотел, чтобы ты учился и стал одним из Братьев. Но теперь…
— О чем ты говоришь? — спросил Савенек. — Не хочешь, чтобы я давал клятвы? — что изменилось? И если он не будет в Братстве, что ему делать в жизни? Его сердце безумно билось в панике.