Солана, продолжавшая держаться рядом, шепнула ему:
– Ты должен снять этот комбинезон. Если ты его оставишь, это будет означать, что мы вызываем у тебя опасения, а это невежливо и обидно.
– Ни за что, здесь же очень жарко! – запротестовал Нат. – Если я его сниму, то тут же изжарюсь на месте.
– Ну-ну, не преувеличивай, – отозвалась девушка с деланым смешком. – Ты просто наслушался всякой ерунды… Температура не такая уж высокая, ты быстро к ней привыкнешь. А если не разденешься, то от тебя начнет вонять потом.
Нату пришлось приложить усилия, чтобы вырваться из хватки чересчур дружелюбных горожан, которые цеплялись за его защитный костюм с подозрительным усердием, как будто под видом дружеских объятий пытались разорвать плотную ткань. Ему становилось все больше не по себе, но он пока не видел, как выбраться из этой переделки.
Чего хотят от него все эти люди?
– Вот он – Ангус, наш предводитель, – сообщила Солана, указывая на мужчину, который перед этим взял слово. – Не стоит ему противоречить. Он у нас горячий…
И девушка прыснула, как будто только что удачно пошутила.
Нату уже порядком надоели тяжелые хлопанья по спине и тычки локтями под ребра. Весело скалящиеся лица, перемазанные копотью и пеплом, внушали ему страх. Да и смеялись они как-то натужно, как будто механически.
– Давайте же! – проревел Ангус. – Встретим нашего дорогого гостя с почетом, как полагается! Устроим праздник! Покажем ему, что обитатели запретной зоны тоже умеют веселиться!
Солана повисла на руке Ната и больше его не отпускала. Юноше пришлось покориться и дать дотащить себя до главной площади, где уже был накрыт длинный стол. Судя по выставленным рядами кувшинам и тяжелым кружкам, горожане настроились на серьезную попойку.
Молодежь уже вконец осмелела, громко хлопая Ната по шлему.
– Эй, полегче! – запротестовал он после одного особенно мощного удара.
– Да ты просто мокрая курица, – глумливо крикнул один из подростков. – Что, боишься схватить насморк? Наверно, тебе нечасто перепадают поцелуи, если ты все время таскаешь на себе эту штуку. Ты ведь небось и ссышь внутрь, верно? И гадишь тоже? Ну и запашок там, должно быть! Уж не розарий, точно!
Нат не отвечал. За окнами домов, окружающих площадь, ревело яростное пламя. Время от времени языки огня приникали к стеклам, словно из любопытства пытались подсмотреть, что же творится снаружи.
– Ну же, чужестранец, – прогремел Ангус. – Какие новости ты принес нам из внешнего мира? Что, северяне по-прежнему барахтаются в грязи? А южане все так и пробавляются волшебными яблочками?
На каждый из этих вопросов толпа отзывалась взрывами смеха.
– Но прежде всего мы должны выпить за дружбу! – объявил предводитель. – Таков обычай. Надеюсь, ты не собираешься им пренебречь, а, чужестранец? Иначе мы можем сильно рассердиться, потому что у нас здесь очень, очень не любят невоспитанных людей!
Угроза в этих словах звучала почти неприкрыто. Возле пиршественного стола уже суетилась толстая, неряшливая тетка: ухватив потемневший от копоти глиняный кувшин, она наполнила две кружки. Нат так и подскочил: из кувшина струилось не пиво, а жидкий огонь! Кружки оказались полны жаркого, потрескивающего пламени!
– Эй, чужеземец, ты чего хмуришься? – насмешливо окликнул его Ангус. – Неужто в ваших краях никогда не пьют горящего пунша?
Но Ната было не провести: он-то отлично видел, что это никакой не пунш, а самый настоящий тягучий, полужидкий огонь с танцующими на поверхности язычками.
Ангус решительно ухватил одну кружку и сунул другую в руки юноше.
– Интересно, как же ты будешь пить в этом своем дурацком шлеме, – проворчал он, бросая на Ната злобные взгляды. – Сними уже этот пузырь со своей головы, а то ты похож на золотую рыбку в аквариуме.
«Да у них прямо навязчивая идея какая-то, – подумал юноша. – Очень им всем нужно, чтобы я снял шлем. С чего бы вдруг?»
Он бросил взгляд на термометр, который показывал около 50 °C. Вроде бы ничего такого угрожающего.
«Значит, если я его сниму, – продолжал рассуждать Нат, – от жары я не спекусь. Значит, дело в чем-то другом… в чем же?»
Вокруг него воцарилось тяжелое, напряженное молчание. Никто больше не шутил и не смеялся, все только сверлили его взглядами.
Ангус насупился, окончательно стерев с лица напускное выражение дружелюбия.
– Что ж, вижу, ты не хочешь стать нашим другом, – глухо пророкотал он. – Выходит, там, откуда ты явился, приличным манерам тебя не научили. Тем хуже, я все равно с тобой выпью, хотя бы для того, чтобы показать тебе пример хорошего воспитания!