Уткнувшись в работу, Пейшенс вспоминала его последние колкости. Постепенно в ней нарастало возмущение, прикрывая ее, словно щит. Наконец она отважилась поднять глаза на стоявшего рядом Вейна и окинуть его холодным оценивающим взглядом:
- Надеюсь, вы не будете таскать Джерарда по всем тавернам - по всем пивнушкам - Кеттеринга и Нортхемптона?
Выражение его глаз не изменилось, а губы сложились в улыбку.
- Никаких таверн, никаких пивнушек! - Его улыбка стала еще шире. - Нам придется посетить ювелиров и ростовщиков. Они часто выдают деньги под залог золота. - Помолчав, он продолжил: - Единственная проблема в том, что я не понимаю, кому из обитателей Холла могли понадобиться деньги. Здесь негде играть.
Пейшенс опустила пяльцы на колени.
- Возможно, деньги им нужны для чего-то другого.
- Не могу представить, чтобы Генерал или Эдгар и тем более Уиттиком содержали какую-нибудь деревенскую девушку и ее незаконнорожденного отпрыска.
Пейшенс покачала головой:
- Генри шокировала бы даже мысль об этом, он стойко консервативен.
- Вы правы. Почему-то мне кажется, что и в отношении Эдмонда это предположение неверно. Насколько мне известно, - понизив голос, продолжил он, - Эдмонд предпочитает строить планы, а не действовать.
Сделав ударение на последнем слове, Вейн вложил в него свой скрытый смысл. Пейшенс даже не сомневалась в том, что правильно поняла его.
- Вот как? - высокомерно спросила она. - Я всегда считала, что строить планы похвально. -И с вызовом добавила: - В любом деле.
Вейн подошел к дивану:
- Вы неправильно поняли меня. Для успеха любого предприятия важно иметь хороший план.
Он потянул пяльцы, лежавшие у Пейшенс на коленях, и она, растерявшись, выпустила ткань.
- Я считаю... - Она нахмурилась, судорожно вспоминая, о чем они только что говорили. Ее взгляд медленно поднимался и наконец встретился со взглядом Вейна.
Он улыбнулся - ну точно волк! - и бросил вышивание - ткань, пяльцы, иголку - в корзинку рядом с диваном, оставив Пейшенс без защиты. Она ощутила, что у нее от удивления округляются глаза. В его же глазах появился опасный блеск. Он неторопливо обхватил рукой ее стройную шейку и провел большим пальцем по губам.
Они затрепетали. Ей не хватало сил освободиться от его руки, от его взгляда.
- Я хотел сказать, - низким голосом заговорил Вейн, - что строить планы, а потом не осуществлять их - бессмысленное занятие.
Именно поэтому ей следовало бы продолжать работать иглой. Она ждала, что возмущение придет ей на помощь, что в ответ на столь наглое вмешательство в ее дела в ней поднимется гнев.
Но ничего не произошло. Она не почувствовала в себе и малейшей ярости.
Пейшенс с интересом смотрела в его серые глаза. И в голове у нее вертелся единственный вопрос: а что он собирается делать дальше? Она смотрела очень внимательно и поэтому успела заметить что-то в его взгляде подозрительно напоминающее удовлетворение. Его рука опустилась, и он отвернулся.
- Расскажите, что вам известно о Чедуиках.
Пейшенс, ошеломленная, смотрела на него, вернее, на его спину, пока он шел к креслу, и не могла пошевелиться. Когда он сел, ей удалось справиться со своим лицом, придав ему приемлемое выражение.
- Ну, - она облизнула губы, - мистер Чедуик умер примерно два года назад. Пропал в море.
С помощью подсказок Вейна она не без труда вспомнила все, что знала о Чедуиках. Когда она заканчивала свой рассказ, прозвучал гонг.
Вейн, лукаво улыбнувшись, встал и подошел к Пейшенс.
- Кстати, о действии... Вы не против, если я отнесу вас к столу?
Она была против и отдала бы половину своего состояния за то, чтобы не чувствовать той легкости, с какой он поднимает ее на руки. Его прикосновение лишало ее спокойствия, приводило в смущение и заставляло думать о том, о чем думать не следовало бы. Она ощущала свою полную беспомощность в его руках, будто ее поймали в ловушку, будто она полностью в его власти, и сделать с этим ничего не могла.
Но у нее не было выбора. Внутренне собравшись, девушка холодно кивнула:
- Будьте так любезны.
Вейн усмехнулся - и был любезен.
***
На следующий день - это был четвертый и, поклялась себе Пейшенс, последний день ее заключения - она опять была прикована к дивану в этой отдаленной гостиной. Вейн принес ее сюда после завтрака. Они с Джерардом намеревались съездить в Нортхемптон и выяснить, не появились ли там вещи, украденные в Холле. День был замечательный. Пейшенс представила, как сидит на козлах, как ветер треплет ей волосы, как она любуется парой серых, о которых столько слышала. Ей так хотелось попросить их отложить поездку всего лишь на день, пока у нее полностью не заживет колено, - однако она не решилась на это. Вейн и Джерард стремились как можно скорее поймать вора, поэтому им нельзя было терять такой погожий день - ведь никто не гарантировал, что в ближайшие дни сохранится ясная погода.
Минни и Тиммз провели с ней все утро. Так как она не могла спуститься вниз, они велели подать ей обед в гостиную. После обеда Минни решила отдохнуть. Тиммз проводила ее в спальню, но потом не вернулась.
Пейшенс уже закончила комплект для столовой и, лениво перелистывая альбом, выбирала рисунок новой вышивки и решала, над чем будет работать. Может, изящная салфетка для подноса на туалетном столике Минни?
Стук в дверь вывел ее из задумчивости. "Кто бы это мог быть? удивленно подумала она. - И Минни, и Тиммз обычно входят без стука".
- Войдите.
Дверь медленно приоткрылась, и в щель просунулась голова Генри.
- Я не побеспокою вас?
Пейшенс тихо вздохнула и указала рукой на стул:
- Присаживайтесь. - Хоть кто-то скрасит ее одиночество. На лице Генри появилась умильная улыбка. Он расправил плечи, прошел в комнату, держа одну руку за спиной, и направился прямиком к дивану. Остановившись, он, как фокусник, выставил на вытянутой руке свой подарок: букет из поздних роз и осенних бордюрных цветов, завернутый в кружево времен королевы Анны.
Пейшенс была удивлена. Восторг ее был искренним, но недолгим, потому что она увидела обломанные стебли и корни. Значит, розы он просто наломал, а цветы выдрал из клумбы.
- Как... - Пейшенс натянуто улыбнулась. - Как красиво. - Она взяла у него цветы. - Позвоните горничной, чтобы она принесла вазу.
Довольный собой. Генри энергично подергал шнурок звонка, потом сложил руки за спиной и стал покачиваться с пяток на носки и обратно.
- Чудесный день.
- Да? - спросила Пейшенс, пытаясь скрыть тоску в голосе.
Пришла горничная и сразу же ушла за вазой и садовыми ножницами. Пока Генри разглагольствовал о погоде, Пейшенс занималась цветами, обрезая обломанные стебли. Закончив, она отложила ножницы и повернула столик с вазой к Генри.
- Вот! - Она откинулась на спинку дивана. - Я благодарна вам за вашу любезность.
Генри засиял. Он собрался что-то сказать, но ему помешал стук в дверь.
Удивленно вскинув брови, Пейшенс посмотрела на дверь.
- Войдите.
Она не удивилась, увидев Эдмонда. Он принес свое последнее стихотворение. Его лицо освещала искренняя улыбка.
- Скажите мне ваше мнение.
Пейшенс с огромным трудом следила за витиеватым стилем изложения, это небольшое стихотворение показалось ей целой поэмой. Пока она слушала, Генри ерзал на стуле и шаркал ногами по полу. Владевшая им радость сменилась раздражением. Пейшенс героически сдерживала зевоту, а Эдмонд все читал.
И читал.
Услышав очередной стук, Пейшенс оживилась. Она надеялась, что это Мастерс или даже горничная.
Но это был Пенуик.
Она едва не застонала, но приказала себе любезно улыбнуться и протянула руку:
- Доброе утро, сэр. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?
- Замечательно, моя дорогая. - Пенуик низко поклонился, да так, что почти ткнулся лбом в край дивана. Однако он вовремя спохватился и выпрямился. Сначала он обвел всех хмурым взглядом, потом лучезарно улыбнулся Пейшенс. - Я ждал случая поделиться с вами нашими результатами. Вот показатели производительности после того, как мы внедрили новую схему севооборота. Мне известно, - добавил он, нежно улыбаясь ей, - как вы интересуетесь нашим клочком земли.