Екатерина Годвер
Клятва
Юка ворвалась в комнату, как весенний шквал. Слишком взрослая для своих четырнадцати лет, по-мальчишески резкая и подвижная, в подвернутых до колен потертых брюках и рубахе не по размеру — она вызывала вздохи у добродетельных матрон и улыбки у мужчин от мала до велика. Иногда насмешливые, но чаще восхищенные.
— Корабль! — выкрикнула Юка. — Просыпайся, Дик, идем смотреть!
Ремерт, неподвижный и суровый, как скала, маячил у нее за спиной.
— Это не обычный корабль, — степенно объяснил он. — У него трубы. Выше ратуши! Никто не понимает, откуда он взялся.
— Так может, и нет никакого корабля? — сонно спросил Дик, перевернувшись на другой бок и крепче закутавшись в одеяло. После работы он до ночи помогал отцу в мастерской, и сегодня, в долгожданный выходной, ему совсем не хотелось вставать ни свет, ни заря.
— Поднимайся, засоня! — Юка взяла со столика кувшин с водой. — Или мы зря сюда шли?
— Понял, понял… — Дик, подавив зевок, сел на кровати и посмотрел на друзей. Настроение, скверное спросонья, пошло на поправку. Даже если корабль был выдумкой, выходной оставался выходным. — Идем, но сначала — завтрак.
Поесть спокойно ему, конечно, не дали — Юка и Ремерт утянули его на улицу, едва он успел ухватить кусок хлеба со стола.
— Отец тоже ушел в порт, — недовольно сказала мать. — Увидишь его, передай, к нему тут приходили…
Кто приходил и зачем, Дик уже не расслышал: дверь захлопнулась.
Снаружи ярко светило солнце.
Осень не спешила обрушивать на Хемгюр смерчи и ураганы. Деревья стояли в меди и золоте; увлекаемые теплым ветром, листья осыпалась на тротуары, откуда их никто не подметал… У хемгюрцев пока хватало других забот: рыбаки готовили к непогоде лодки, мастера спешили отделаться от срочных заказов, трактирщики набивали кладовые и торговались за последние партии хорошего товара. А те, кто был ничем не занят — попивали сидр, устроившись в садовых плетеных креслах, и благодарили небеса за нежданные дни тепла и покоя. Хемгюр насчитывал около пяти тысяч жителей и по меркам Ракайского побережья слыл городом благополучным.
— Пусто нынче на улицах, — заметил Дик.
— Ты сейчас поймешь, — весело пообещал Ремерт.
Обычно спокойный и серьезный, как и подобает сыну бургомистра, Ремерт Хозбауэр, однако, любил все странное. Причудливые железки, которые иногда выбрасывало море; разноцветных птиц, на один день весной и осенью превращавших скалы вокруг бухты в галдящий базар. И Юку.
Дед Юки, Йохим Лефгер, в войну был генералом, а дед Дика — Дирлака Солмена, которого друзья звали просто Диком — генеральским адъютантом или кем-то вроде, Дик не знал точно: в Хемгюре считалось дурным тоном вспоминать войну.
Увы! Как бы ни хотелось Дику думать иначе, но на роль адъютанта Юки Ремерт подходил гораздо больше, чем он. И не из-за отца-бургомистра. Просто это был Ремерт. Умный, основательный, надежный. А Дик?
Дик прогуливал уроки мастера Тэнке, учившего хемгюрских детей грамоте, счету и наукам, в которых сам мало смыслил; Дик плохо и неохотно перенимал у отца премудрости плотницкого ремесла, а в свободное время слонялся без дела по пляжам, гулял или плавал, или за медяк помогал рыбакам с уловом. С начала лета он и вовсе устроился в трактир Кривого Генри разносить кружки и драить полы: ему не нравилась такая работа — но нравились разговоры и песни, которые звучали в трактире по вечерам: в них было гораздо больше жизни и, возможно, гораздо больше правды, чем в россказнях старика Тэнке. На будущий год Дик подумывал наняться на какой-нибудь торговый шлюп из тех, что ходили вдоль Ракайского побережья. Чтобы однажды уйти искать Потерянные Земли…
Но все это должно было случиться когда-нибудь потом, а пока Дик, насвистывая и заложив руки в карманы, где еще оставался десяток монет с последней получки, шел плечом к плечу с Ремертом и думал, что не так уж это и плохо — родиться в Хемгюре, шататься с друзьями по засыпанным листвой улочкам и ждать от будущего если не чудес, то чего-нибудь хорошего.
До пожарной каланчи на Жаровом холме — самой высокой части города, где жили богатеи и звездочеты — оставалось не больше полста шагов. Дик шел, больше глазея на Юку, чем по сторонам, пока не понял, что друзья уже некоторое время косятся на него, сдерживая смешки.
— Когда-нибудь твой корабль врежется прямо в маяк, Дик-Мечтатель! — полушутя-полусерьезно выговорила ему Юка. Уйти в плаванье искать Потерянные Земли было ее мечтой, не его. Если б на ракайские корабли брали на борт женщин, она бы сбежала давным-давно…