— Хорошую лодку нам не украсть, а с посудиной Робби мы не управимся, — сказал Дик. — Но «Умница» не так далеко от берега; и скоро начнется отлив. Я смогу доплыть.
— Я с тобой!
Дик покачал головой:
— Я лучший пловец, чем ты. Отправляйся к моим на ферму. Или, — выдавил он из себя, — попробуй встретиться с Ремертом.
— Ты это серьезно? — спросила Юка с непонятной обидой.
— Рем — не его отец, — сказал Дик. — Он не знал всего, не все обдумал. Как бы там ни было, уверен, он уже раскаивается в своем побеге, и постарается тебе помочь. А я… Я тоже, я на все для тебя готов, но не собираюсь плыть по течению, как дохлая рыба! — воскликнул он. — Отец прав, честь Ракайя и наших предков — дороже безопасности. Я сдержу клятву. Доверюсь этому Мартильяку. Сила, так или эдак, на его стороне. Если он окажется негодяем — хотя бы правда будет за нами.
Дик перевел дыхание и смущенно взглянул на Юку: речь вышла слишком громкой и пламенной, не сказать — глупой.
Но Юка улыбнулась вдруг и сделала то, чего он меньше всего ожидал: подошла и поцеловала в щеку.
— Ты доплывешь — сказала она. — . Обязательно. Обо мне не беспокойся, Дик. Я тоже… не хочу быть дохлой рыбой. И не буду. До встречи!
— До встречи! — Он поспешно ушел, забрав карточку Рамоля и оставив Юку одну в разгромленной гостиной. Сердце сжималось от мысли об этом, но нужно было торопиться, пока не кончился отлив.
Без труда Дик пробрался неосвещенными переулками к окраинам Хемгюра, обошел стороной пляж, около которого бездельничала пара жандармов, вскарабкался на знакомый утес, клювом нависавший над морем — и прыгнул в темные волны.
Сначала плыть было легко. Прохладная вода освежала, растворяла липкий ком дурных мыслей. Взмах, толчок, взмах! Видимая цель впереди и понятный путь к ней — так не хватало этой в прошедшем дне…
Дик плыл, полностью отдаваясь движению. Но тепло постепенно покидало тело, в мышцах накапливалась усталость: сказывался короткий сон, пропущенный завтрак и скудный обед. Впереди горели бортовые огни «Умницы», позади — фонари на набережной Хемгюра. Дик перевернулся на спину, чтобы передохнуть, и на миг зажмурился от восхищения: небо тоже оказалось усеяно яркими огоньками. Звезды сияли от горизонта до горизонта. Ласковое движение волн убаюкивало, и уже не различить было среди бесконечных огней, куда плыть…
Крик потревоженных чаек привел Дика в чувство. Совсем рядом прошла сторожевая лодка: можно было расслышать плеск весел и даже тяжелое дыхание гребцов.
«Я должен! У меня получится», — Дик дождался, пока лодка отойдет подальше, и изо всех сил поплыл к кораблю. Силуэт «Умницы» становился все ближе: невообразимо громадный, грозный. Огни горели далеко наверху. Дик ткнулся ладонями в железный лист обшивки — и понял, что радовался рано.
Осторожно он поплыл вдоль борта, но не смог обнаружить каната или лестницы, вообще ничего, за что можно было бы ухватиться. Гудели внутри корпуса неизвестные механизмы.
— Эй, наверху! — выкрикнул он. — У меня сообщение!
Но палуба, где стояли — если стояли — вахтенные, была невероятно далеко…
Проклиная себя за глупость и непредусмотрительность, Дик поплыл прочь от корабля, уже чувствуя, что не дотянет до берега. Сил почти не оставалось.
Он развернулся и вновь лег на воду; силуэт «Умницы» загораживал полнеба.
— Помогите! — собравшись, снова крикнул Дик. — Помогите!
По воде неподалеку полоснул луч света.
— Э-эй! — Дик заорал изо всех сил. — Э-гей!!!
Через несколько мгновений луч нащупал его.
— Человек за бортом! — Раздались резкие выкрики. — По левому! Спускай трап!
На воду шлепнулся спасательный круг. Из последних сил Дик подплыл к нему и ухватился за леер. Его подтянули к борту; но взобраться сам по сброшенной веревочной лестнице он уже не смог — дюжий эйлавирский матрос взвалил его на плечи и поднял на палубу.
— Вино… будет отравлено, — прохрипел Дик. — Одиннадцать бочек… я должен… капитана…
— О тебе уже доложили. — Матрос втащил его внутрь корабля, в какое-то полутемное помещение, где было множество людей, на него глазевших. Там его переодели в сухую робу, укутали в два одеяла и дали хлебнуть крепкой выпивки, от которой перехватило дыхание, но немного прояснилось в голове.
— Старпом в кубрике! — выкрикнули откуда-то из толпы. — Расступись!
Дик поднял голову: перед ним стоял грузный мужчина с проседью в рыжеватых волосах и густой бороде, с горбатым носом и тяжелым подбородком; одет он был в ладно скроенный черный мундир и высокие сапоги.