Альфа-здравница № 1 города Хабаровска.
Лютый вышел из ординаторской, поправляя неудобный пластиковый ворот на шее. Охранник-пациент расписался на посту, перебросившись парой фраз с миловидной медсестрой, и прошел по залитому светом коридору. Толкнул дверь палаты.
Палата залита солнцем, обставлена растениями в аккуратных горшочках. Одни чистят воздух от микробов, бактерий, вирусов, просто пыли и грязи, другие насыщают воздух полезными для человека веществами, третьи страхуют от возможного геопатогенного воздействия, а четвертые просто радуют глаз цветастыми красками, разгоняя тоску и хмарь. Воздух насыщен приятными запахами цветения. Атмосфера в палате цветущая.
Фишка первого варианта больницы нового поколения — «здравницы» — растения на каждом подоконнике, в кадках в холле, коридоре и по всему зданию. Для ухода за ними в графе персонала присутствует специальность сродни флористу, но на русский манер — цветовод.
Василий безотрывно смотрел в окно и даже не повернул головы к вошедшему. Он был пока единственным пациентом во всем отделении. Помещение выкупили буквально неделю тому назад, ремонта еще не было, и высококлассная аппаратура отсутствовала, как и воплощение задумок с фонтанчиками в холле.
Подобие лечебницы было наспех создано в здании бывшего детского сада, приходилось терпеть, пока построят новое здание и закончится обучение врачей и лекарей нового типа, называемых на старый манер «знахарями». Потому что не от слова «врать» и «лекарство» должно было происходить название профессии, а от словосочетания «знает, как хворь лечить».
Пока же смежный состав восточной медицины и ортодоксов науки не внушал доверия, и болеть никто из работников не собирался. Больничные выписывали по месту работы.
Впрочем, Василию, судя по настроению, было все равно, лечат его, врачуют или изгоняют из него хворь.
— Шеф, я принес хурмы. — Лютый пошуршал полным пакетом спелых, оранжево-коричневатых фруктов. — С ложечки — самое то.
— Сол бы тхы со своей фурмой, — пробурчал Василий. Передние зубы отсутствовали и слова получались не так, как раньше. — Ках там пофороны?
— Все по-человечески, по уставу структуры — тела сожжены и развеяны по ветру. Ни надгробий, ни памятников. Память в нас. Скорпион запретил структуре поощрять расширение городов мертвых, — вздохнул Лютый и присел на стул рядом. — Первые семь потерь со времен основания структуры, первые семь бойцов не вернутся домой. — Взгляд застыл под кроватью.
— Пенфии обеспечили? Или ках там их… пофобия?
— Конечно, шеф. Пять семей теперь на нашем обеспечении.
— Пять?
— У двоих погибших не было никого. Детдомовские… недавно из армии.
— Тсерт! Наф се как лофоф в упох!
— Бойцы знали, на что шли. Главное, что вы живы. Жив мозг — тело живо.
— Глафное? Потефи — фсехда потефи! Нам нефся терхять людей, они у наф не финтики! Надо перефмотреть фсю сифтему бефопафности! — дернулся Вася и скривился от боли в боку.
Ребра давали о себе знать.
— Уже работают, шеф, не волнуйтесь. Кстати, дантист ждет вас, как только полегчает.
— Зубфы фтафить мофно, а фот людей не вехнуть.
Лютый невольно сжал кулаки, в шее кольнуло.
Дверь распахнулась, вихрем влетел Андрей Ан, весь энергичный, на подъеме сил, глаза светятся бодростью духа:
— Вася, ты совсем мозги растерял? Вставай давай, пойдем домой! А то симбиоз иглоукалывания и клизм с ромашками тебе не к лицу. И так худой — кожа да кости. Ветром сдует. Так Даня и с парашютом никогда не сбросит.
— Андрей Андреевич, у него все ребра переломаны, ему нельзя никуда идти! — подскочил Лютый.
— Е-мое! Лютый, ты старше меня наполовину, какой еще Андрей Андреевич? А этому кренделю никто и не говорил выздоравливать, иначе на следующий же день бы козликом скакал. — Кот приблизился к постели, притворно покачал головой. — Вася, три дня в постели. Это ж где это слыхано?
— Да я фто?
— Он переломан весь! — Лютый попытался отстранить новый источник тотальной подвижности, что ворвался и сбил привычный старому типу больниц уклад отделения.
— Ты по сводкам тоже со сломанной шеей в машине висел, так что залез под кроватку! — Андрей ткнул пальцем под колено Лютому, и тот свалился на колени, не ощущая ноги.
Второй тычок под лопатку обездвижил тело. Андрей заботливо усадил телохранителя на стул.
— Лютый, не все, что видишь, — существует, и не все отсутствующее зримо. Сиди и смотри, а потом выберешь, во что верить, — сказал по-восточному непонятно Кот и, потирая руки, повернулся к Гению.