— А что это была за девушка, которая вышла последней?
— Оксана Федорова. Эфэсбешница.
— Возраст?
— Самое то, — подмигнул волкодлак.
Даня откинул прядь волос назад и поспешил к двери, напевая под нос: «Наша служба и опасна и трудна…»
Окраины Таллина.
Частная гостиница.
Мгновение после последнего сна.
Ноябрь.
Скорпион подскочил. Сердце стучало, как у загнанного кролика. Рука дрожали, тело взяло судорогой. Упал с кровати, ползая по полу, как побитая собака. Потом покрылся с ног до головы. Ужас стоял перед глазами. Не брат, но ощущение нечеловеческой мощи из воспоминаний незнакомца из странного сна.
— Эй, эй, ты чего? Скорп, очнись! — Сема подскочил, но, запутавшись в одеяле, треснулся лбом о покрытый ковром пол. Голова загудела. Мир на миг раздвоился. Когда справился с собой, обомлел.
Скорпион лежал распластанный на полу и по спокойному лицу текли… слезы.
— Серый, ты ли это?
Сергей приподнялся, подгибая ноги под себя. Понадобилось четыре полных вдоха-выдоха на три с половиной минуты, чтобы взять контроль над разумом. Сема терпеливо сидел на кровати, успев вспомнить все за прошедший год. Событий накопилось столько, что рыдать можно всю оставшуюся жизнь напролет. Неудивительно, что во сне психика дает слабину и раскрывается. Но на кой черт аятолле психика?
— Давай, говори, что случилось. Если совсем плохо, я прерываю радиомолчание и звоню кому-нибудь из наших, пусть даже перехватит Нежить. Пусть приезжают, забирают. А там нас всех вылечат, — привычно забормотал Сема.
— Я видел прошлое.
— Что, так страшно? Мне вот тоже иногда математичка снится. Жуть, я тебе скажу, неописуемая. Или вот помню лицо Маши, когда разбил ее любимую копилку с бантиком. Этот взгляд мне до пенсии покоя не даст… Куда там Альфреду Хичкоку.
— Я четвертый в поколении… людей. То есть не совсем людей… Волоты мы… Или… Это… сложно объяснить.
— Не понял, — Сема посерьезнел, присаживаясь на полу напротив.
— До меня было только трое. Кто был «нулем», не знаю.
— Ты хочешь взорвать мой мозг? Я хоть и все равно сразу все забуду, но пора бы тебе и честь знать…
— У меня брат Меченый! — взорвался Сергей, устав от того, что Сема старается увести от горьких мыслей.
— Эй, я, конечно, допускал ошибки, но чтобы… меня Меченым. Я что, в кучу наступил? Тогда щас мигом в душ.
— Да не ты! У меня есть брат по матери. Родной.
— Слушай, я понимаю, без денег и документов фигово. Наши паспорта на дне морском. Еще этот тотальный контроль кинокамер в Лондоне, попутки до юга Англии, заплыв вразмашку через Ла-Манш, побеги от французских копов, скитания вдоль границ, веселая Балтия… Мы много пережили, два месяца добираясь до Таллина. Я даже не спрашивал, зачем мы здесь. Но сейчас ты меня поражаешь…
— Он мне сказал… — оборвал Скорпион, глядя в одну точку и стараясь унять дрожь.
— Кто он?
— Брат, — легко ответил Сергей, вспоминая ощущения матери и страх, что тот, кто стоял в нескольких метрах над землей, может перечеркнуть все одним взмахом. Вспоминал и импульс брата, что одним своим рождением стал вызовом для более крупных сил.
— Твои родители погибли в автокатастрофе. Разве нет? Откуда взяться брату? Я твой брат, и Рысь — твой брат, а также немного Даня и Андрей. Куда тебе еще-то? Это уже братвой попахивает. А там и крестный отец пойдет, мафия… Романтика, конечно, но у нас есть дела поважнее. Не подводи нашу структуру под ранг ОПГ или еще чего хуже — секту. Тебе проблем мало, что ли?
— Может, и погибли, может, и нет. Я теперь ни в чем не уверен. Мне перетекло много информации… Но там нет о моей жизни с рождения и до больницы. Совсем нет. Сколько я ни пытался найти это внутри себя, разыскивая тайники подсознания, нет! Ничего нет! Словно морок растаял. Это было внушенное!
— Хреново, но могло быть и хуже, — легко согласился Леопард.
— Куда хуже?
— Тяжко как-то с этими родственниками. То совсем никого, то спелыми гроздьями с деревьев сыплются. Откуда только эти деревья берутся? Магический лес?
— Сема…
Блондин вышел из раздумий, подхватил под локоть, бормоча: