Что касается мальчика, то его возбуждение вдруг сменилось неодолимым желанием уснуть, и он не раздеваясь повалился на диван. Симон заботливо поспешила подложить ему под голову подушку, и через минуту ребенок уже спал крепким сном.
— Я доволен вами, гражданин Симон, — проговорил Эрон, направляясь к двери, — и дам о вас в Комитет благоприятный отзыв. Что касается гражданки, — прибавил он, обращаясь к жене Симона с недоброй улыбкой, — то она лучше сделала бы, если бы поменьше старалась. Совсем ни к чему подкладывать подушку под голову этого отродья. У многих добрых патриотов нет никакой подушки. Уберите ее! И мне не нравится, что у мальчишки на ногах сапоги: с него довольно и простых сабо.
Гражданка Симон ничего не возразила. Казалось, с ее губ готов был сорваться какой-то ответ, но ее остановил повелительный взгляд мужа, любезно провожавшего гостей до двери.
— Вот как мы ведем свои дела, гражданин! — угрюмо произнес Эрон, обращаясь к барону, когда они снова вернулись в его контору.
— Что вы за дьяволы! — выругался де Батц, долго не приходивший в себя от ужаса и отвращения.
— Мы добрые патриоты, — возразил Эрон, — и отродье тирана ведет ту же самую жизнь, какую вели сотни тысяч детей, когда его отец угнетал народ. Впрочем, что я говорю? Он живет гораздо лучше их! Он сыт и тепло одет, а тысячи невинных детей, на совести которых не лежит отца-деспота, умирают от голода.
В глазах агента при этом было столько злобы, что у его собеседника от ужаса кровь застыла в жилах. При воспоминании о тех, кого он считал угнетателями народа, Эрон превращался в дикого, ненасытного зверя, и де Батц сознавал, что никакими миллионами нельзя у него купить свободу маленького короля.
— Придется проститься с Симоном и его супругой, — снова заговорил Эрон, бросая на приятеля подозрительный взгляд, — в лице этой женщины есть что-то, не внушающее доверия. Я прогоню их, как только найду патриота понадежнее. Что у нас сегодня? Четверг, вернее — уже пятница. К воскресенью я покончу с Симоном. Мне показалось, что вы переглядывались с этой бабой, — злобно продолжал он, ударив по столу кулаком с такой силой, что чернильница чуть не опрокинулась, — и если я узнаю…
В этом месте его речи де Батц нашел полезным пошуршать в кармане деньгами.
— Если вы попытаетесь добраться до Капета, — хриплым голосом докончил Эрон, — я собственноручно предам вас трибуналу!
«Если ты, конечно, меня поймаешь, мой друг», — подумал де Батц.
Его деятельный мозг уже принялся за работу. При посещении башни Тампля он заметил, что жена Симона могла оказаться ему полезной; он считал, что корыстолюбивую женщину ему будет вовсе не трудно подкупить.
Несмотря на угрозы Эрона, де Батц и не думал отказываться от предприятия, сулившего ему миллионы; но прежде всего следовало отделаться от беспокойного Рыцаря Алого Первоцвета, который со своими сумасшедшими товарищами действительно серьезно мешал планам барона. Без этого непрошеного вмешательства он мог не спеша подготавливать освобождение дофина, чтобы действовать наверняка, а тем временем неугомонные англичане могли выхватить у него из-под носа такой лакомый кусок. Думая об этом, гасконец-роялист проникался к ним такой же злобной ненавистью, как и главный агент Комитета общественного спасения.
— Если эта маленькая гадина улизнет, — продолжал между тем Эрон, — то я через двадцать четыре часа сложу голову на гильотине, как эти собаки-аристократы! Я действительно ночей не сплю, придумывая, как бы получше уберечь этого мальчишку Капета. Этим Симонам я никогда не доверял.
— Не доверяли? — воскликнул де Батц. — Да разве можно найти где-нибудь более бесчеловечных чудовищ?
— Бесчеловечные чудовища! — фыркнул Эрон. — Нет, они плохо, исполняют свои обязанности. Мы хотим, чтобы из этого отродья тирана вышел настоящий республиканец и добрый патриот, который уже не годился бы в короли, если бы вы и ваши проклятые единомышленники завладели им. Со временем это будет человек, который не сумеет есть иначе, как пальцами, и каждый вечер будет мертвецки пьян. Вот что нам нужно! Мы сделаем его негодным для вашей цели, если бы вы даже его похитили. Но это вам не удастся! Лучше я собственными руками задушу мальчишку!
Эрон схватил свою коротенькую трубку и несколько времени с ожесточением курил.
— Друг мой, — начал де Батц, — вы совершенно напрасно волнуетесь. Кто сказал вам, будто я хочу впутываться в эти дела?