Кора подозрительно посмотрела на него.
– А чего вы хотите от меня?
– Абсолютно ничего, миледи, – покачал головой Роберт. – Клянусь в этом. Я просто решил познакомиться с женщиной, у которой хватило доблести, чтобы приставить меч к горлу Люка, и хватило находчивости, чтобы женить его на себе. Это ваша волчица там внизу, в псарне?
– Вы ее видели? Как она?
– С волчицей все в порядке. Вот только гончие нервничают, а конюхи ругаются самыми непристойными словами, опасаясь, что лошади разбегутся. Сама же волчица вполне довольна. Только немного беспокоится, кажется.
Кора вздохнула.
– Шеба не привыкла сидеть под замком. Как и я.
Какое-то мгновение Роберт испытующе смотрел на нее при слабом свете, проникающем сквозь маленькое окошко, расположенное высоко, почти под потолком.
– Я нахожу, что вы необыкновенная женщина, миледи. Слухи о вас облетели весь замок. И теперь одни утверждают, что вы сам король Гарольд, вернувшийся в женском обличье, а другие, что вы… э-э… шлюха, которая стремится избежать правосудия.
– Последний, кто назвал меня так, истекал кровью чуть ли не две мили, – сказала она, имея в виду Жиля. – Так что не советую злоупотреблять такими словами.
– Parles-vous Franquis? [4]
– Не обязательно говорить по-французски для того, чтобы понимать отдельные слова. – Она повернулась и принялась мерить маленькую комнату шагами. – Я не видела Люка с прошлой недели, с нашей аудиенции у короля.
Роберт хранил молчание. Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и он пожал плечами с легкой улыбкой.
– Люк… не в духе. Последнее время он не в очень хорошем настроении.
– Скажите лучше, он просто зол.
Роберт усмехнулся.
– Пожалуй, да. Он вне себя. Я не часто видел его таким взбешенным.
Кора с любопытством взглянула на него. – А вы давно знаете Люка?
– С тех пор как он впервые приехал в Нормандию. Мы были еще детьми. Его определили пажом к моему отцу, а поскольку он был старше меня всего на два года, мы вскоре подружились с ним. Мы состоим в одном отряде рыцарей на службе у Вильгельма.
– Значит, вы хорошие друзья.
– В Нормандии рыцари объединяются в отряды примерно из двадцати пяти человек и часто связаны на всю жизнь. Мы вместе уже долгое время. – Роберт потер рукой подбородок, глядя на нее острым взглядом. – Я хотел познакомиться с женщиной, которая должна стать женой Люка, и понять, насколько правдивы эти слухи.
Она вздернула подбородок.
– Ну и как, удалось?
– Отчасти. – Он встал, высокий и стройный, но совсем не устрашающий, хотя комната все же от этого показалась ей еще меньше. – Какой странный оборот событий: вы приехали в Йорк в оковах, а уедете женой нормандского барона.
– Я приехала в Йорк дочерью саксонского барона, сэр, и потому не считаю эту перемену для себя очень уж лестной.
Роберт одобрительно засмеялся.
– У вас острый язык, миледи, как Люк и говорил. Вы будете держать его в руках, я думаю. Если только не вздумаете командовать им и руководить.
– Если это предупреждение, то в нем нет необходимости. У меня нет ни малейшего желания командовать Люком. Я просто хочу вернуться домой.
Кора не думала, что в ее словах прозвучала тоскливая нота, но по сочувственной улыбке Роберта поняла, что он уловил ее настроение. Она отвернулась, сердясь на саму себя за то, что невольно выказала свои чувства.
– Мне передали, что свадьба будет через две недели, – проговорила, взяв себя в руки, Кора.
– Король желает, чтобы она была отпразднована до первого декабря. Обряд будет совершать епископ собора святого Петра.
– Нормандский епископ.
– Как и большинство сейчас, за исключением тех, которые следуют старым церковным правилам.
– В то время как Вильгельм сам жжет и грабит церкви? Меня удивляет, что Папа поощряет это.
Роберт нахмурился.
– Король никогда не сжигал церквей. Собор святого Петра загорелся от соседних строений, и его уже нельзя было спасти. Это датчане разоряли церкви без всякой пощады, но только не король. Вильгельм не настолько глуп. Он хочет опираться на поддержку церкви и Папы, чтобы удержать эти земли.
Нетерпеливо махнув рукой, Кора пожала плечами:
– Ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Я здесь пленница вплоть до дня своей свадьбы. Или до тех пор, пока король из прихоти не придумает другое развлечение.
– Вильгельм ничего не делает из прихоти, а только по твердому убеждению. Так что вы выйдете замуж, миледи, не заблуждайтесь на этот счет. Если не появится какая-то особая причина, способная помешать этому браку, вы станете женой Люка довольно скоро. Надеюсь, вы не пожалеете об этом, несмотря на то что сейчас думаете иначе.
Кора ничего не ответила. Разве не она сама всему причиной? Ведь она добивалась именно этого, а теперь почему-то испугалась. Она вернется в Вулфридж, но стоит ли это возвращение той цены, которую придется заплатить?
Люк был явно взбешен. Она предвидела, что так будет, но недооценила силу его гнева, не предугадала степень его ярости. Ей становилось не по себе, когда вспоминала его краткое предупреждение о том, что она просчиталась и поплатится за это.
Тогда, обхватив ее подбородок ладонью, Люк тихо произнес, глядя ей прямо в глаза:
– Я женюсь по приказу короля, но тебе будет мало радости от этого.
С тех пор Кора его не видела и была даже рада этому. До самого посещения Роберта она не видела никого, за исключением слуг, которые обслуживали ее.
Открыв дверь, Роберт увидел стражника, со смущенным лицом отпрянувшего от нее. Повернувшись к Коре, Роберт на прощание тихо посоветовал ей:
– В вас много обаяния. Воспользуйтесь им. Ничто другое на Люка не подействует.
Когда дверь вновь закрыли на прочный дубовый засов, тяжелый звук его, точно удар, заставил всю комнату содрогнуться. От запаха масляной лампы в ней было душно, а высокое окно над кроватью почти не пропускало воздуха. В полумраке Кора слышала разнообразные звуки, доносившиеся извне, оттуда, где кипела жизнь, и это лишь усиливало ее тоску.
Она поежилась и обхватила себя руками. Было холодно. Английские зимы всегда такие. Ей хотелось бы оказаться сейчас в родном Вулфридже, в его большом зале с пылающим камином, среди знакомых лиц, а вместо этого ее окружали промозглая духота и гнетущий полумрак ее каморки-темницы. Этот мир, который она увидела здесь, был совершенно другим, он изменился больше, чем она думала. Как удалось Вильгельму превратить английский город в нормандский так быстро? Все вокруг нее было другое – не только язык, на котором разговаривали, но даже одежда, обстановка, еда. Ничто не осталось прежним. Даже Люк не был здесь тем суровым воином, каким она встретила его на побережье: теперь он носил бархат и тонкое полотно.
И все же она помнила ту свирепую искру, сверкнувшую в его взгляде во время аудиенции у короля. С какой жестокой угрозой он уставился на нее тогда! Под его богатым нарядом и изысканными манерами таился безжалостный воин, и ей трудно было об этом забыть.
Ах, Люк! Неужели он так и не придет! Неужели он так возненавидел ее за то, что она вынудила его к этому браку, которого он явно не хотел?..
Укрыв ноги грубым одеялом, Кора поуютнее устроилась на кровати. Ну и ладно. Это был не идеальный выход, но она сделала то, что должна была сделать, единственное, что позволяло ей выжить. Все правильно, но если позволить овладеть собой всем этим эмоциям, она потеряет из виду свою конечную цель. А этого Кора не могла допустить. И не допустит. Слишком многое было поставлено на карту.
Глядя на узкую полоску света за окном, которая постепенно угасала по мере приближения ночи, она спросила себя, почему все же Люк не рассказал королю всю правду. Она ожидала, что он будет отрицать ее заявление, расскажет Вильгельму, что она сама соблазняла его, но он почему-то этого не сделал. Почему Люк не рассказал королю откровенно, что она сама, по сути дела, упала в его объятия?..