Выбрать главу

Его не смягчило то, что Кора сидела на плоском камне-надгробии, под которым покоились тела ее родителей. А прямо за ее спиной, под высоким буком, была могила Вульфрика, ее первого мужа и единственного друга, который остался героем в ее глазах. Да, Вульфрик был героем, но проигравшим все, а он, Люк, не намерен оказаться в этом положении.

Подтянув колени к груди, Кора смотрела прямо перед собой и даже не подняла глаза, когда он окликнул ее по имени. Ветер шевелил прядь волос, которая выбилась из ее длинной светлой косы и небрежно вилась по плечу. Было все еще холодно, хотя на дворе стоял апрель, и она завернулась в плащ.

– Кора, – требовательным тоном начал он, – когда я уеду, ты должна жить согласно моим приказаниям. – Ответа не последовало. – В мое отсутствие замком будет управлять Антуан ле Бек. У него приказ не позволять тебе покидать Вулфридж ни под каким предлогом. Это означает, что ты не можешь гулять со своей волчицей, собирать травы и корни в лесу, навещать Сигера. Если у тебя появится необходимость выйти из замка, пошли кого-нибудь с поручением.

Она наконец повернулась к нему, и голубые глаза ее угрюмо смотрели из-под насупленных бровей.

– Позволь напомнить, что я не хрупкий цветок, чтобы зачахнуть при первом признаке твоего гнева, милорд.

– Да, это я хорошо знаю. Но все, что я приказал, сделано в твоих интересах. Освальд знает, что я не прощу ему неповиновения. Теперь, когда кончился великий пост, он будет выжидать и готовиться, наблюдая за всеми моими перемещениями. Я хочу услышать от тебя обещание, что ты не покинешь Вулфридж, Кора.

– Я дам тебе свое обещание, когда ты поклянешься мне, что не сделаешь того, что задумал.

Люк наклонился и рывком поднял ее с камня, так крепко обхватив ее руку, что она вздрогнула от боли. Другой рукой он вздернул ей подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза.

– Не пытайся учить меня, Кора. Сейчас не время для разногласий. Если ты ослушаешься меня, то рискуешь оказаться в заложницах.

– Бог не допустит, чтобы тебе пришлось платить деньги за…

Рука Люка сжалась так, что на щеках и подбородке ее остались следы его пальцев.

– Да не о деньгах я беспокоюсь. Ты можешь поплатиться жизнью, стать жертвой моих врагов и завистников. Одна твоя ошибка может повлечь за собой катастрофу. А теперь поклянись мне, что не покинешь Вулфридж ни на минуту.

– А что ты сделаешь, если я не поклянусь? Убьешь мою волчицу, как когда-то грозился? – В глазах ее заблестели слезы, но от печали или от злости, неизвестно.

– Нет. Я бы не стал убивать волчицу, чтобы вырвать у тебя согласие.

– Неправда. Может, ты и забыл, но я-то помню, как ты клялся, что убьешь Шебу, если я не разденусь перед тобой.

– Я никогда не угрожал убить ее. Нет… вспомни. Я сказал, что будет стыдно, если волчице придется заплатить за твои прегрешения. Но я не собирался убивать невинное животное, чтобы добиться твоего согласия. Было бы гораздо проще раздеть тебя самому.

Кора тряхнула головой, чтобы убрать с глаз непокорную прядь, и сжала рот с хорошо знакомым ему вызывающим выражением. Уже давно он не видел этого ожесточенного выражения на ее красивом лице и был опечален, что оно появилось снова.

Тем более неожиданными были ее слова, когда, пожав плечами, она сказала:

– Ну что ж, если тебе так нужна моя клятва, я даю ее тебе.

– Скажи все четко, Кора.

– Я клянусь, что не покину Вулфридж.

– Нет, поклянись, что не покинешь замок.

– Но мне же может понадобиться сходить в конюшню или в погреб за…

Он еще крепче сжал ее руку.

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Внутри крепостных стен ты в полной безопасности. Но снаружи подстерегает опасность. Я не могу отвлекаться, беспокоясь за тебя, когда вступлю в схватку с мятежными баронами. Поэтому поклянись мне лучше сейчас, пока я не приковал тебя цепями.

Кора опустила взгляд, и Люк постарался не замечать легкого дрожания ее губ. Пульс сумасшедше бился у нее на запястье, она была бледна как смерть. Через мгновение Кора снова взглянула на него.

– Я клянусь, что останусь здесь, милорд, как вы приказываете.

Люк испытующе посмотрел на нее. Она не отвела взгляд, твердо смотрела ему в глаза с каким-то вызовом, которого он не мог понять. Мог ли он доверять ей?.. Ведь он не был даже уверен, не обманывала ли она его, когда говорила, что не знает французского, – так сдержит ли она свою клятву? Неохотно Люк выпустил ее руку и кивнул.

– Так будет лучше всего, Кора.

– Да, милорд, раз ты это говоришь, должно быть, так оно и есть.

Раздосадованный, он повернулся, уже собираясь уйти, но остановился и снова вернулся к ней. Схватив ее в объятия, Люк крепко прижал ее к себе и принялся страстно целовать. Он целовал ее до тех пор, пока ее губы не раздвинулись, а спина не расслабилась под его руками. Отпустив жену, Люк сжал ее лицо ладонями и заглянул в голубые глаза.

– Я никому не дам тебя в обиду, – сказал он.

Слезы брызнули у нее из-под ресниц, и, сжав его руку, Кора глубоко вздохнула.

– Береги себя, Люк. Ради меня.

– Да, моя радость, ради тебя я вернусь.

Улыбка на ее губах дрогнула, и Люк большим пальцем стер слезы, блестящие на ее щеках. Ну что ж, достаточно было и того, что она наконец поняла: ведь он просто хотел защитить ее от опасности, которая, возможно, притаилась где-то рядом. Он поцеловал ее снова, на этот раз мягко, слегка касаясь ее губ своими губами, и ушел, оставив Кору там, под молодыми деревьями, стерегущими могильные плиты.

Реми и его солдаты ждали, сидя верхом на конях. Поль крепко держал повод Драго: жеребец нервно переступал ногами, и пар поднимался от его разгоряченного крупа. Из ноздрей его тоже шел пар, и удила звенели, когда он тряс своей массивной головой.

Люк вскочил на коня, и отряд двинулся к воротам Вулфриджа с развернутым знаменем: знаменосец скакал рядом с Люком.

Слабое апрельское солнце блестело на покрытой инеем траве вдоль дороги. Ветер, дующий с моря, вспенивал морские волны и пригибал высокий тростник, когда они направились к Ротбери.

Это было неприятное дело, которое отнюдь не радовало его, но оно должно быть сделано. Освальду придется уступить. Он, Люк, не потерпит посягательств на свои права и заставит мятежника смириться.

Двигаясь вдоль реки Коквет, они добрались до монастыря в Блинкбурне, где остановились на отдых, прежде чем отправиться дальше. Погода держалась, хотя начало понемногу моросить, так что дорогу опять развезло. Ночью было холодно, но не морозно, и это не помешало солдатам, привыкшим к суровым походным условиям, хорошо выспаться.

На второй день они добрались до края Ротберского леса. Это был густой лес, усеянный огромными валунами, тут и там пересеченный ручьями, вздувшимися сейчас от весеннего половодья. Река была слишком быстрой, чтобы переходить ее под покровом темноты, да к тому же Освальд и так уже наверняка знал об их приближении.

Люк не ошибся. Когда они достигли замка, воздвигнутого на высоком, поросшем травой холме, он выглядел воинственно. Ворота на запоре, подъемный мост вздыблен в небо, повсюду часовые и лучники. Люк отправил гонца, обещая помиловать всех, за исключением Освальда, но ответом были лишь тучи стрел и оскорбительные выкрики, как он и предвидел.

Решившись на осаду Освальда в его замке, Люк приказал своим людям готовить большие щиты и окунуть стрелы в смолу. Стены замка были деревянными и, значит, уязвимыми для огня. В то время как одни его солдаты выполняли эти приказания, остальных он разослал разорить деревни и поля вокруг, разрешив им забрать из награбленного все, что они захотят. Это необходимо было, чтобы лишить Освальда запасов продовольствия и подкрепления и заставить сдаться его людей. Эта сторона военных действий всегда была неприятна ему, но он понимал, что, если у мятежного барона будет поддержка извне, это лишь затянет конфликт.