«Мелочи — это очень важно», — говорил Саррет.
Его голос словно вёл её всё это утро. Придавал уверенности в своих силах, возвращал ощущение осмысленности. Он как будто звучал на самом деле, а не в воспоминаниях.
Когда Элья, собравшись, вышла из своей комнаты в полной боевой готовности, с небольшой сумкой на плече, найденной на чердаке дома, она чувствовала воодушевление и почти радость.
— Вот, держи, — сказал Герек, вручая ей свой знак Лесного Клана на шнурке. — Повесь под одежду. Я с ним поработал, тебе будет легче справляться с клятвой, по крайней мере, какое-то время. Это совсем не то же самое, как если бы я действительно был рядом, но лучше, чем ничего…
— Спасибо…
Элья посмотрела на подарок. Подвеска даже на её ладони смотрелась очень маленькой. Чёрный шнурок свернулся змейкой, обвивая пальцы.
— Ты ведь говорил, она много значит для тебя, — вспомнила девушка.
— Не особо. Тебе нужнее. И ещё, по поводу твоего прошлого. Я имею в виду Подземный Дворец.
— Да?..
— В Лесном Клане учат из всего извлекать пользу…
— Да, я помню.
— Так вот, очень недурное правило. Используй эту свою сторону. И не забывай, что ты, в любом случае, человек…
«Тебе легко говорить, ты не слышал горн Болотного Короля, ты не хотел выпрыгнуть из лодки», — подумала Элья. Но вслух произносить этого не стала.
— Пойдём, у тебя не так много времени.
Элья снова инстинктивно сжалась, когда он коснулся её плеча, и Герек сразу же убрал руку.
Вряд ли он осознаёт, что это страх перед его магической сущностью. Скорее всего, думает, что он неприятен ей. Хотя знает ведь, должен был бы догадаться…
Ей вдруг вспомнился несчастный брошенный пион. Куда он его дел потом? На следующий день Элья не нашла цветка в гостиной. И вообще нигде.
Когда девушка переступила порог, в лицо ей ударил ветер. Небо над домом Герека было светлым, но со стороны Катумского региона шли тучи. В долине, за Тангролем, лежали островки тумана. Там, внизу, должно быть, стояло безветрие, не то, что здесь…
Элья повернулась. Пора было прощаться.
— Повесь, — напомнил Герек, увидев, что она до сих пор сжимает в ладони символ Лесного Клана.
— Да, сейчас.
Элья торопливо повесила шнурок на шею, спрятала подвеску под платье.
— Ну давай, удачи, — сказал Герек.
— Угу.
Он просто стоял и ждал, когда она уйдёт. И Элье было бы гораздо проще так поступить сейчас: развернуться и уйти. Однако она понимала, что должна что-то сделать. Хотя бы для того, чтобы он запомнил её не как нежить, а как женщину… ладно, просто как живое существо. Элье это казалось очень важным — сохраниться в его памяти человеком. Ведь что бы Герек ни говорил, он чувствует, слышит в ней белоборских призраков…
Элья подалась вперёд и обняла его.
И в тот самый момент, когда она, прикрыв глаза, уткнулась носом в его плечо — а может, даже чуть раньше — что-то внутри неё словно бы оттаяло. Вздрогнуло, ожило. Элья почувствовала, как горло сдавливает невидимая сила, а под веками становится горячо и тяжело от выступивших слёз — первых с тех пор, как она покинула Подземный Дворец.
Они потекли по щекам, капнули на его рубашку.
— Эй, ты чего? — Герек обнял её в ответ — очень осторожно, стараясь не касаться шрамов на спине, и Элья всхлипнула: всё он давно понимал, понимал гораздо больше, чем ей казалось. Только не всегда знал, что с этим пониманием делать. — Всё будет хорошо, не бойся.
— Я не боюсь, — прошептала Элья.
Она отстранилась, вытирая щёки. Мокрая, красная, с растрепавшимися от ветра волосами… О да, теперь-то он её точно запомнит.
«Он по-прежнему ждёт, когда я уйду».
— Пока.
Элья неловко махнула рукой на прощание, дождалась ответного кивка и поспешила вниз по лесистому склону холма.
***
Элья сидела на мосту, свесив ногу.
Это был один из самых старых мостов округа — такой древний, что многие опасались ходить по нему и, тем более, ездить в экипажах. Те, кому необходимо было попасть в кабрийскую столицу, пользовались его соседом — прочным красавцем Бельзутским, на недавно укреплённых сваях, с перилами, расположенном над тем же оврагом, только на полверсты восточнее.
А мост, на котором сидела Элья, был безымянен и пуст. Виной тому были трещины, разъевшие могучий серый камень, и до неприличия осыпавшаяся опора, разбивавшая пространство под мостом на две когда-то изящных арки.
«Простоит ещё лет двести», — сказал про этот мост Саррет. Наверное, у него были основания говорить об этом с такой уверенностью. Элье очень не хотелось думать, что он просто солгал для удобства.
Овраг был узким, но очень глубоким. Речка внизу скорее угадывалась, чем виднелась. Крутые скалистые берега походили на огромные каменные челюсти.
Элья болтала ногой и смотрела на смутное движение ленты воды, которая почти не ловила блики бродившего в облаках солнца. Ветер словно взбесился; трепал волосы, свистел в ушах. Тучи, которые он согнал над цепью холмов, официально считавшейся кабрийской частью Драконьего Хребта, хмурили чернильные брови и раздувались от злости. Словно сторожевые псы, почувствовавшие чужака.
Как страшна была пропасть. И как манила при этом…
Элья услышала голоса со стороны Бельзута и резко повернула голову. Она знала, кто это идёт, но какое-то время всё равно вглядывалась в три фигуры, ступившие на мост. Саррет говорил нарочито громко… впрочем, нет, не Саррет. Лэрге, конечно. Нельзя его называть настоящим именем даже мысленно, иначе оговоришься — и крах всему.
Первым шагал Грапар, глядя себе под ноги, за ним — граф Саввей и Жерра.
— Вот взять, к примеру, единственный мост, построенный Великими Архитекторами, — вещал Лэрге тем светским тоном, о котором Элья уже успела позабыть. — Он, насколько вы знаете, находится на территории Марлийского округа. Не было ни единого человека, кто смог бы его пересечь — люди останавливались на середине и бросались в пропасть. И никто до сих пор не знает почему. Смельчаков уже давно не находилось, а исследования современных магов, к сожалению, не привели…
Он замолчал, когда Грапар резко остановился. Потом они стояли все трое и смотрели на Элью. А Элья смотрела на них. Всё то время, пока она отползала от края, пока поднималась на ноги — она не сводила с них глаз. Вернее, с одного из них. С Грапара.
Саррет говорил ей в доме Герека: «Устройте сцену». Говорил так обыденно, будто за этими словами стояло какое-нибудь простое действие вроде вовремя скорченной гримасы. Но он ничего не понимал в сценах. Элья понимала немножко больше, и в этот самый момент чувствовала, как ответственность за всю страну сваливается на её плечи. Она не сможет сделать то, что нужно… не сможет… Нельзя соврать. Ни в чём. Ни в едином звуке или даже жесте. Но не соврать не получится — нет нужной энергии, нет эмоций, которые можно было бы использовать — есть только те, которые помешают. Злости нет. А ведь должна быть! Ведь перед ней стоит Грапар! На то Элья и рассчитывала — она разозлится, она пожелает его уничтожить, как тогда, на белоборском болоте, и дальше всё пойдёт как по маслу. Но вместо злости — лишь ощущение собственной беспомощности…
Придётся идти ва-банк. То есть, попробовать воспользоваться советом Герека…
В мгновение ока Элья воскресила в памяти все те минуты, проведённые в Подземном Дворце, когда ей приходилось особенно тяжко. Все те минуты, когда она проклинала Грапара. И ту полную зелёного тумана ночь, когда она мчалась на зов горна, уверенная в своей непобедимости, и ею безраздельно владела ненависть, сухая, холодная и колючая, как иней в самые лютые морозы… ненависть к нему, к тому, кто обрёк её на век мучений.
Руки Эльи сжались в кулаки, плечи слегка поднялись, как загривок у разозлённого зверя.