— Дорогой граф, о чём она? — Элья обеспокоенно посмотрела на своего спутника, который явно надеялся вклиниться в эту перепалку, но при этом не смел перебивать девушек. — Какие проблемы у вас могут быть?
— Как видите, мы пришли сюда до государя, так что всё в порядке, — улыбнулся ей Лэрге. — Жерра, вы всё-таки немного преувеличиваете. Уверен, ни мне, ни Элье никакие проблемы не грозят — в любом случае.
Жерра пожала плечами и вышла на террасу.
В зале как раз смолкла музыка, и был перерыв между танцами. За то время, пока Эльи и Лэрге не было, народу, кажется, стало ещё больше.
— О, вот вы где! — воскликнула Макора.
Они с Грапаром появились неожиданно, вынырнули из толпы как раз возле Эльи с её спутником. Как будто знали, где именно они появятся.
Лэрге учтиво поклонился ей.
— Как тебе бал, моя дорогая? — спросила колдунья у Эльи.
— Шумно и душно.
— О, в саду, конечно, гораздо прохладнее, — заметил Грапар. — И тише.
— В саду замечательно! — с вызовом ответила Элья.
— Прошу вас, не стоит выяснять отношения тут. — Макора сделала примирительный жест. — Я думаю, у вас ещё будет для этого время и место. А сейчас…
Внезапно над залом разнёсся зычный голос, перекрывший все остальные:
— Панго, Государь Кабрийский!
Элья почувствовала, как напряглась согнутая в локте рука Лэрге, на которую она опиралась. Однако граф больше ничем не выказал своего удивления. Он осторожно отвёл Элью в сторону — невозмутимый, как и всегда.
«Только бы не выдать его, — волновалась Элья, — только бы не выдать…»
Играла торжественная музыка. Люди расступались, образуя проход для государя.
Принц Панго был очень хорош собой. Узкое лицо, словно вышедшее из-под резца скульптора, помешанного на правильности черт. Коротко подстриженные, по моде, каштановые волосы — чуть светлее, чем у графа. Из-под чёлки на подданных взирают умные проницательные глаза. На тонких губах улыбка — такая, что сердце невольно замирает и хочется улыбаться в ответ…
Однако Элья, чувствуя тепло, исходившее от руки Лэрге, улыбнулась очень сдержанно, хотя и не меньше необходимого — и присела в реверансе, когда Панго прошёл мимо неё к возвышению, на котором стоял обитый красным бархатом трон.
13
На следующий день Элья была удостоена чести отобедать вместе с государём и его приближёнными. По этому случаю Макора с утра отправила её в небольшую бельзутскую лавочку, где Элья смогла купить два приличных платья: белое с голубым и просто белое. Душа лежала больше ко второму — прямому, очень простого кроя — однако, поразмыслив, девушка всё же выбрала бело-голубое платье, чуть более нарядное. На Панго нужно было произвести хорошее впечатление. На Макору тоже — та была очень недовольна тем, как Элья вела себя с Грапаром на балу.
— Дался тебе этот заносчивый мальчишка! — с укором говорила она, имея в виду Лэрге.
Элья небрежно отозвалась:
— Он хорошо относится ко мне.
После бала она вновь и вновь вспоминала вчерашний день, словно бы это могло дать ей какую-то подсказку, объяснить, как вести себя дальше. Как государь освободился? Почему об этом не знал Лэрге?..
Когда накануне в разгар торжества появился Панго, всё как-то неуловимо изменилось. Хотя большинство, несомненно, ожидало этого появления — ведь мало кто знал, что принц был арестован. Государь притягивал взоры, был обходителен с дамами, танцевал с Макорой. Потом колдунья и Грапар куда-то исчезли, снова начались танцы. Лэрге пригласил какую-то незнакомую Элье девушку — смуглую, темноволосую, с большими карими глазами. Она была спутницей одного из новоиспечённых кабрийских вельмож, который, хоть и был молод, заметно хромал на одну ногу и, по всей видимости, не мог танцевать. Элью же больше никто не приглашал, и она, несмотря на то, что всё равно бы отказалась, чувствовала себя задетой. К тому же ей хорошо было видно, что Лэрге со своей партнёршей общался как со старой знакомой; они улыбались друг другу, говорили, почти не переставая…
Однако Элья, внимательно наблюдавшая за ними, увидела, что улыбка девушки кажется всё более натянутой, сквозь смуглую кожу неуловимо проступает бледность и к концу танца, когда граф учтиво поцеловал своей партнёрше руку, незнакомка выглядела откровенно испуганной. Но всё же снова улыбнулась, и когда они оба подошли к её супругу — или кем там был этот знатный кабриец — уже полностью взяла себя в руки, приняв чуть надменный, но, по всей видимости, привычный для себя вид.
Что же, интересно, граф ей такого сказал? И можно ли будет у него об этом спросить, или лучше не стоит?..
Странности случались и дальше. После бала государь удалился, а с ним вместе ушли Грапар, Мароль, Лэрге и Макора. Жерру Элья, после встречи в саду, больше не видела.
И вот теперь этот обед. Кто попросил, чтобы она была там? Ясно же, что не сам Панго приметил её в толпе.
За столом ей отвели место в конце длинной стороны. Возле Грапара, из чего Элья заключила, что своему присутствию здесь она обязана либо самому Грапару, либо Макоре — Лэрге, для поддержания легенды, просил бы, чтобы её посадили рядом.
Обед оказался очень долгим и скучным. Одним из немногих значимых событий был комплимент, который отвесил Элье государь Панго. Он так искренне выразил свою радость от того, что в кругу близких ему друзей появилась такая очаровательная девушка, словно бы действительно был рад. Элья, отвыкшая от общения с высокопоставленными особами, несколько растерялась, и была только счастлива, когда все, наконец, расселись: принц во главе стола и по четыре человека с каждой стороны. Двоих Элья видела впервые: один из них, полноватый мужчина в круглых очках, был личным секретарём Панго, а второго Элье представили просто по имени — Скариф — и его роль оставалась для девушки загадкой, потому что Скариф, как и она сама, за весь обед не проронил ни слова. Очень высокий, он сидел, возвышаясь над всеми присутствующими, и с отстранённым видом поедал рябчика.
Остальные же поддерживали обыкновенную светскую беседу. Государь Панго живо интересовался событиями культурной жизни Бельзута, и выразил надежду, что уже через пару лет можно будет открыть музей кабрийской истории — это будет его подарок кабрийцам, которое демонстрируют настоящую стойкость в борьбе со шпионами Эреста, верность ему как государю и единство своего народа, которое нерушимо, что бы ни случилось.
— Работа над систематизацией коллекции идёт самыми быстрыми темпами, — заверил Панго секретарь. — А господин Эккур пожертвовал три сотни татов на реставрацию здания.
— Господин Эккур очень щедр, — заметил Панго. — Меня только смущает то обстоятельство, что он заработал своё состояние на приисках, принадлежащих моему отцу. И, насколько я знаю, был дружен с ним. Как бы его пожертвование не было обманным ходом… Граф, вы же, кажется, были представлены ему вчера и даже танцевали с его женой. Как вам кажется, можно ли ему доверять?
Лэрге выразил уверенность, что господин Эккур — человек надёжный, что он посмотрел мир и знает, как народы с богатой историей тяжело переносят ограничение своей свободы, поэтому всецело разделяет идеалы государя Панго. Он видит будущий Татарэт союзом нескольких независимых королевств, каждое из которых будет иметь свой герб, флаг и своего правителя, и надеется, что эти времена скоро настанут.
— Ну, всё же процесс разделения долгий и трудный, надеюсь, он понимает это, — заметил Панго, отрезая кусочек запечённого лосося. — Я думаю, что бывшие округа нужно отпускать в свободное плавание только когда они будут готовы к этому…
— О, несомненно, — сказал Лэрге.
— А что его супруга, разделяет ли его убеждения?
Лэрге ответил не сразу:
— Мне показалось, госпожа Залитта не особенно интересуется политикой. Но думаю, она целиком и полностью поддержит своего мужа в любых его начинаниях.
— А чем же интересуется госпожа Залитта? — спросила Макора.