Саррет поднял брови:
— И что, пойдёте?
«Он надо мной издевается, — поняла Элья. — Как тогда, в Белоборе. Ему просто нравится надо мной издеваться. Ему просто надо на ком-то вымещать раздражение — а тут такая удобная я».
Она хмуро посмотрела на полицейского исподлобья и процедила:
— Как прикажете.
Саррет хмыкнул, но больше, к счастью, говорить ничего не стал. Вместо этого прошёл к боковой стене и не без усилий отодвинул огромную картину выше человеческого роста, на которую был наброшен кусок какой-то ткани — очевидно, чтобы произведение искусства не запылилось. За картиной оказался дверной проём — просто дыра, без, собственно, двери.
— Спасибо.
Элья осторожно, поднимая подол своего светлого платья, выбралась в заросший травой проход между домами. И, не успела она обернуться, как услышала характерный скрип — это Саррет ставил картину на место.
«Лэрге, — мысленно поправила себя Элья. — Его зовут Лэрге».
Позже, когда она уже прошла в соседний квартал, безо всякого восторга разглядывая свежевыкрашенные фасады бельзутских домов, её пронзила горькая мысль: а не относит ли её Лэрге к предателям? «Человек не может быть честным, потом предать, потом снова стать честным» — что, если эти слова были и о ней тоже?
И на какое тогда уважение с его стороны она может после этого надеяться?..
***
Господин Эккур, чтоб ему пусто было, опасался не зря. Даже конь не хотел идти к Белому Гроту — пришлось оставить его в одном из прибрежных селений и добираться на своих двоих. Впрочем, оно и к лучшему — всадник привлекает куда больше внимания, а Саррет не хотел, чтобы о его интересе к этой скале узнал кто-то из прихвостней Панго. В первую очередь, Макора — а он голову был готов дать на отсечение, что если с Белым Гротом действительно неладно, то без колдуньи из Клана Альбатроса не обошлось.
Погода портилась. Море ревело, сердито ломилось в скалы, словно надеялось пробить в них брешь, и хлопья пены оседали на острых каменистых уступах. Да, без страховки сюда лучше не соваться… Но выбора у Саррета не было. В очередной раз похищать Кракка у его семейства ради смутного подозрения ему не хотелось — парень и так много рискует. Про магов и говорить нечего.
Нужно самому…
Саррет снял и вывернул наизнанку камзол, спрятал его, на всякий случай, под небольшим камнем, где было посуше, и, засучив рукава рубашки, мрачно посмотрел вниз. Сумерки сгущались, ещё чуть-чуть — и станет вообще ничего не видно. Как лезть потом наверх — непонятно… Но не днём же, в самом деле, этим заниматься! И раз уж пришёл…
Уступы были узкие, мокрые. Если руками ещё удавалось более-менее надёжно зацепиться, то ноги пару раз соскользнули — пришлось останавливаться и какое-то время переводить дух. А потом лезть дальше. К тому же спуск был не только крутым — он как бы огибал одну из скал, и приходилось поворачивать ногу под самыми неудобными углами прежде, чем ставить её. Зато эта, с позволения сказать, тропа уводила подальше от моря, оставляя на растерзание волнам другую скалу, поменьше, стоявшую ближе к воде, а также россыпь больших камней.
Оказавшись на маленьком пятачке у подножья скалы, где чернел вход в грот, Саррет обозвал себя последними словами. Во-первых, в пещеру можно было протиснуться только боком, и то не каждому, а во-вторых, никаких намёков на присутствие здесь человека не наблюдалось. Под ногами гремела галька, пена от волны, прошедшей все препятствия, дотягивалась до подошв Сарретовых сапог и с разочарованным шипением отступала. Обыкновенная заброшенная пещера. Никаких аномалий, никаких следов… Грот непрогляден, как глубокий колодец. Как там может кто-то жить? Ни один маг не обладает кошачьим зрением, Саррет знал это наверняка.
Но почему сюда не пошёл его верный Каштан? Это ведь не осёл какой-то, а элитный жеребец. И слухи… Саррет слышал о Белом Гроте не только от Заль — в Бельзуте давно говорят об этом месте с опаской. И как это всё понимать? Ведь поблизости больше нет ни одной пещеры…
Ситуация, тем не менее, выглядела безрадостной и бесперспективной. По всему выходило, что пора думать о том, как отсюда выбираться, к тому же через два часа должно было состояться тайное собрание в Бельзутской Ратуше, где ему необходимо было присутствовать. Однако Саррет был человеком дотошным, и уйти, не проверив всё до конца, не мог.
Можно было достать подготовленный специально для подобных случаев световой кристалл — очень маленький, он отлично помещался в карман брюк для верховой езды. Однако Саррет боялся преждевременно выдать себя этим светом — вдруг в гроте и правда кто-то сидел? Поэтому пришлось идти на ощупь. Медленно и очень осторожно, выверяя каждый шаг и не отрывая правой ладони от влажной стены, Саррет пробирался всё дальше, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что просвет остаётся за спиной. Хотя это было излишним — проход вёл вперёд, ни разу не сворачивая, и заблудиться здесь было невозможно.
Только глаза Саррета привыкли к темноте, как её разорвал свет — тусклый, но после мрака показавшийся нестерпимо ярким.
Неужели?..
Вспомнив, что в седельных сумках есть чистая рубашка, Саррет прижался спиной к стене, почти воочию видя, как на белую ткань налипает грязь. Эх, где там эти сумки… До Каштана надо ещё добраться… Но это важнее. Если он не появится в нужное время в Ратуше, он скажет… Нет, что он скажет, он придумает потом, сейчас не до того.
Становилось светлее. Саррет надеялся, что проход будет расширяться постепенно, но стены неожиданно раздались, и в какой-то момент мужчина вдруг обнаружил себя в просторном гроте, освещённом парящими в воздухе световыми кристаллами.
Никто, кроме мага, не мог их так подвесить.
Паршиво…
Жёлтые пятна света ложились на усыпанный галькой пол, редкие валуны и тёмные гранитные стены, источавшие сырой холод. Место было довольно мрачным — грот получил своё название отнюдь не за цвет, а за то, что здесь когда-то хранила свои сокровища знаменитая пиратская банда, особенно любившая грабить ловцов жемчуга. Днём сюда проникал свет сквозь большую щель в потолке — ту самую, куда сейчас смотрела одна из первых звёзд. Сквозь эту щель, наверное, лил и дождь — но грот был слишком большим, и от непогоды можно было спрятаться, отступив ближе к стенам.
Немного поколебавшись, Саррет вышел из своего укрытия.
Кто-то сделал это место пригодным для жилья, причём явно не пираты. Кровать под багряным пологом Саррет узнал — она когда-то благополучно перекочевала в сарайчик вместе с другой неугодной Панго мебелью. А потом исчезла — Макора ведь не могла знать, что она не одна бывает на этом складе, и кто-то заметит пропажу.
Жаровня с белым огнём — это тоже, конечно, не требует пояснений, белый огонь способен создать только волшебник. Возле жаровни, на битых камнях, ещё более дико, чем кровать с пологом, смотрится сковородка с остатками какой-то еды. Пригоревшей. Рядом стоит бочка с водой, валяются жестяные кружки… Редкостный бардак, особенно учитывая скудость обстановки.
Револьвера Саррет с собой не взял. На собрания в Ратуше, пусть и тайные, следовало являться без оружия. После того, как у графа Саввея отобрали любимую шпагу — и не вернули! — он вынужден был смириться с обстоятельствами. По правде сказать, без шпаги было гораздо удобнее. Но вот револьвер бы не помешал…
Почему-то сейчас, в этой пустой пещере, Саррет остро жалел об отсутствии оружия.
Действительно ли здесь пусто?..
Саррет подозрительно посмотрел на кровать. С одной стороны полог был отодвинут — можно было разглядеть шерстяное одеяло, из-под которого как будто только что кто-то вылез, и маленькую подушку. А вот с другой…
Он медленно пошёл к кровати. Галька звенела под его ногами: брек, брек… Слышалось чьё-то неровное дыхание… Или это долетал до слуха шум моря, приглушённый каменной толщей?..
— Кто здесь?!
Из-за кровати вывалился Равес. Именно вывалился, а не выскочил — он явно сидел, когда услышал шаги. Саррет не сразу узнал парня — тот похудел, оброс жиденькой щетиной, а голубые глаза будто стали ещё более безумными.