— А мне вы, значит, всецело доверяете? — спросила Элья. И, как она ни старалась задать этот вопрос спокойно, в её тоне прозвучала горькая насмешка.
— Конечно. Я ведь говорила, что уже проверяла тебя. Я всех проверяю… Мне вообще несвойственно полагаться на людей. От них всегда можно ожидать удара в спину — даже от самых близких. И ты моргнуть не успеешь, как окажешься в Зеркальных Глубинах.
— Или в болоте, — сказала Элья.
И всё-таки не выдержала:
— Скажите, Макора… А тот человек, которого истязают в подвале…
— Не истязают, а допрашивают, — отрезала Макора.
Элья снова кивнула. У неё перехватило горло — она не знала, как спросить точнее о том, что ей жизненно необходимо было знать.
Девушка невольно покосилась на сумочку, висевшую на спинке стула. В этой сумочке всё ещё лежали футляры с волшебной жидкостью, которая могла оставлять дыры в металлах и в заклинаниях.
И в людях.
Нет, слишком расточительно и слишком рискованно. Сидеть, сидеть спокойно… слушать…
— Когда я его видела с помощью зеркала, — проговорила Макора, — он сказал кому-то: «Стойте». Он не говорит, кто это был — но скоро скажет. Да, возможно, это бесчеловечно. Но иногда насилие — единственный способ. И очень действенный. Рано или поздно… но ломаются все. А нам необходимо знать, кто ставит нам палки в колёса.
Элья нашла в себе силы, чтобы кивнуть.
Внезапно Макора нахмурилась и втянула носом воздух:
— Чувствуешь? Пахнет палёным.
Колдунья подошла к окну.
— Но он же не может… — произнесла она потрясённо. — Он не может сейчас колдовать, я позаботилась об этом!
Элья метнулась к ней.
Первый этаж был укутан чёрным дымом. Непроглядная пелена клубилась внизу, как пар над кастрюлей. Сразу было понятно, что если это и пожар, то не совсем обычный. Да и языков огня нигде видно не было — хотя палёным действительно пахло. Возможно, магу пришлось сначала что-то сжечь, а потом раздуть получившийся дым и использовать его как прикрытие.
«Молодец, Герек! — ликовала про себя Элья. — Молодец!»
Макора выбежала за дверь. Девушка — за ней. И тут же замерла, поражённая удивительной картиной: фигура в белом стремительно и плавно неслась над полом, а потом исчезла в конце коридора.
Элья летать не умела, поэтому бежать пришлось на своих двоих.
Угольно-чёрная пелена уже подступала ко второму этажу. Элья слышала крики и чувствовала, как в ней будто тревожится что-то неведомое, неназываемое — это её «тьма» приветствовала открывавшиеся калитки миров, чуяла обнажённые пороги, по которым порхала Макора, пытаясь укротить чёрный дым.
И чёрный дым потихоньку отступал. Но медленно, слишком медленно…
Когда чары удалось обуздать, Герека в Сакта-Кей уже не было.
***
Позже Элья поняла, что рано радовалась. Колдовство, которым был атакован Сакта-Кей, исходило вовсе не от Герека.
Девушка довольно быстро разыскала Грапара и старалась держаться с ним рядом. Даже не скидывала его руку со своих плеч. Со стороны должно было казаться будто Элья ищет защиты, ищет того, рядом с кем можно было бы переждать эту суету. На самом же деле, она слушала. Слушала снова.
От Мароля Элья узнала, что Скариф без сознания и ему требуется помощь — хотя и не поняла, причём тут Скариф.
От самого Грапара — что в подвале оказалось слишком много людей, которых там отродясь не было, и как они туда проникли, никто не знал. Но очевидно, что они приходили за Гереком.
От Макоры — что ей в противники достался хоть и не очень сильный, но довольно умелый маг. Её магическая сила была больше — однако, столкнулась со слишком качественными заклинаниями, на снятие которых потребовалось время.
По всему выходило, что некая группа людей с магом во главе ворвалась в Сакта-Кей, чтобы похитить Герека. И это им с успехом удалось, хотя пленник был без сознания.
— Что-то выяснилось? — спросил Панго.
Мароль покачал головой:
— Это станет понятно только тогда, когда придёт в себя Скариф.
Неужели это Скариф… неужели Скариф — палач? Или он просто был в подвале вместе с Гереком?..
И если Герек находился без сознания, когда за ним пришли люди настоящего короля — значит ли это, что дело совсем плохо?..
Элья мучилась неизвестностью вплоть до одиннадцати часов, когда в её комнату, освещённую двумя слабенькими кристаллами, через окно проник Саррет. Он был в чём-то чёрном — наверное, чтобы удачно скрываться в тенях в саду и не выделяться на стене дома.
— Жив, — шёпотом сказал полицейский в ответ на немой вопрос подскочившей к нему Эльи.
Лицо его, и без того бледное и усталое, при таком освещении казалось лицом анемичного старика.
— Это вы?.. — начала Элья вполголоса.
— Это я. Вернее, мои люди. — Саррет прошёл вглубь комнаты, остановившись посередине. Вероятно, для того, чтобы на занавеске не отпечатывался его силуэт — хотя ткань была достаточно плотной. — Скажите, вы говорили сегодня с Макорой?
Элья совершенно не ожидала, что разговор о Гереке будет таким коротким. Видимо, Саррет счёл, что сказал всё, что ей следовало знать — и теперь необходимо было сосредоточиться на деле.
Однако Элье безумно хотелось забросать Саррета вопросами, хотелось, чтобы он обнадёжил её, сказал, что с Гереком всё будет хорошо… но, возможно, для этого не было времени.
Она постаралась собраться и вспомнить их разговор с колдуньей.
— Да, Макора сегодня заходила ко мне. Она сказала, что умер Равес… — Элья наморщила лоб. — Сказала, его смерть завершила обряд, который должен был завершиться позже, поэтому теперь…
«Мы с тобой остались одни, Элья».
Ужас этих слов дошёл до девушки только сейчас.
Они остались одни. Клана Альбатроса больше нет.
Элья постаралась объяснить всё это Саррету. Тот слушал, напряжённо хмурясь и как будто разглядывая что-то на стенке.
— То есть, они не погибли? — спросил он.
— Нет, Макора говорит, что они по-прежнему могут стать людьми, только обычными.
— Она знает, как это сделать?
— Наверное. Но, по-моему, не очень хочет. Говорит, что существует обряд, только альбатросы разлетелись, и сначала нужно собрать всех птиц в одном месте…
— Но всё-таки это возможно?
Элья не могла понять, почему Саррета так интересует Клан Альбатроса.
— Ну… насколько я понимаю, возможно, — осторожно сказала она.
— Ясно.
— Скажите… — нерешительно начала Элья, — а Герек — он выживет?
— Да. Я думаю, да.
Саррет прошёлся по комнате к дальней стене. Теперь он стоял к Элье спиной, опустив руки.
— Ему вырвали глаз, — тихо сказал он. — Вывихнули суставы. Сломали рёбра — по меньшей мере, два. И начали отпиливать палец на правой руке, но вроде бы палец можно спасти…
Элья сама не поняла, как очутилась в кресле. Только что стояла — а теперь вот, сидит. Эти два момента были разделены мгновенным смешением красок и странным чуством вертящегося потолка. Причём села она в кресло явно сама — Саррет по-прежнему даже не поворачивался к ней.
Элья до боли вцепилась одной рукой в другую. Ей хотелось содрать с себя кожу. Ей хотелось не быть здесь и сейчас.
— Он не выдал нас, — услышала она голос Саррета. — Он ничего им не сказал.
Тело в кресле скрючилось, как от удара. Комок ужаса, неспособный кричать, раздавленный невозможностью момента. Ещё чуть-чуть — и…
— Хотя Скариф, говорят, ни на кого не тратил столько времени… — произнёс Саррет.
Элья выпрямилась, тяжело дыша. Всё ещё не веря, всё ещё дрожа — но уже, по крайней мере, способная мыслить и говорить. Сказала хрипло:
— Значит, это всё-таки он…
— Вы даже не удосужились узнать, с кем сидите за одним столом?
— К..как… — выдавила Элья, — как… Скариф же человек… Разве можно вырывать… вместо завтрака?..
Саррет, глянув на неё вполоборота, молча подошёл к прикроватной тумбочке, где стояли графин с водой и пара чистых стаканов.