— Люди падали на землю, корчились, а потом становились белыми птицами и улетали куда-то в сторону моря. Говорят, это связано, — трактирщик понизил голос, — ну… ты знаешь. С Кабрийцем.
— С кем? — вздрогнула Элья, очнувшись от того полудремотного состояния, в которое начала погружаться благодаря пиву. А оставалось ещё больше половины кружки!
— С Кабрийцем, — повторил трактирщик укоризненно, будто не сам ей пива наливал. — Говорят, ему помогает могучая ведьма! Уж не знаю, зачем им столько альбатросов, но дело явно нечисто. У моего свата торговля с Кабрией, я от него слышал, что, мол, Панго готовит для папаши что-то поистине ужасное.
— Панго… — повторила Элья.
Панго. Ведьма. Ну конечно.
Элью вдруг начал разбирать смех. Сначала она лишь тихонько хихикала, но постепенно эти нервные смешки перешли в громкий истерический хохот. В трактире удивлённо замолчали, глядя на помешанную — вне всякого сомнения — девушку.
— Эй… — Трактирщик осторожно тронул её за плечо. — Эй, угомонись!
Элья замолчала, но смех не закончился — он словно ушёл вглубь, спрятался, сотрясая тело изнутри. Она продолжала улыбаться, под глазами было мокро от выступивших слёз. Стоило избавиться от гнёта Болотного Короля, чтобы попасть под заклятье невесты Грапара! Они ведь наверняка уже провели обряд, и освобождённая Арлейна помогает своему любимому жениху свергнуть старого Эреста.
И зачем им теперь, спрашивается, Элья сдалась? Зачем-то сдалась… Это, по сути, не так уж и важно. Возможно, Грапар хочет использовать её для каких-то своих целей. Возможно, его бешеная баба хочет допревращать Элью в птицу. Возможно, его даже заела совесть, и он хочет ей помочь.
Как бы там ни было, она не собирается… ни за что… ничего у них не выйдет…
Элья уже ковыляла к двери, не обращая внимания на окрик трактирщика. Только вот нога теперь болела совсем нестерпимо, словно бы при каждом шаге по ней приходился удар тяжеленного молота. И тем не менее, с совершенно жуткими рычащими звуками, почти до крови прикусив губу, Элья упрямо двигалась вперёд, туда, где возле двери с любопытно-брезгливым выражением лица застыл вышибала.
Я принесу зеркало, в котором была заключена Макора…
Шаг. И ещё шаг. Как же далеко до выхода!..
…господину Дертолю, главному министру Татарэта…
И ещё шаг…
Нужно остаться и дослушать. Трактирщик говорит о важном, ей это понадобится, чтобы добраться до Сакта-Кей…
Нет! Прочь, прочь! Убраться прочь! Уйти очень, очень далеко, как можно дальше от Кабрийского округа… Куда угодно, только не плясать под их дудку! Вообще ни под чью…
Элья с криком рухнула на колени прямо перед вышибалой, опёрлась на ладони. Она тяжело дышала, в глазах стояла темнота.
— Не умеешь пить — тогда не начинай, — с удовольствием произнёс парень, похожий на Мадбира.
Он поднял девушку под мышки, пинком распахнул дверь, и Элья полетела с крыльца, как мешок с капустой.
О ступеньку звякнул последний тулим.
— А это мне за моральный ущерб, — сообщил торжествующий вышибала, поднимая монетку.
Но Элья этого не услышала. Не услышала она и укоризненного ропота в трактире — «Всё-таки ты перегнул палку, приятель!» — и то, как хлопнула дверь. В ушах у неё стоял грохот, с каким в Кабрийских скалах сходят камни.
— Я не пойду… — бормотала Элья, лёжа на спине, и ночное небо давило на неё своей неожиданно жаркой тёмной синевой. — Я не пойду в Кабрийский округ… Нет, не пойду… Не пойду…
Она бормотала до тех пор, пока во рту не пересохло. Потом затихла. Лежала неподвижно, по-прежнему таращась в небо, и чувствовала свою ногу. Забытье не приходило, усталость навалилась, как крышка гроба, но желание оказаться в краю высоких серых скал по-прежнему сидело в Элье, томило, велело срочно подниматься и идти, и как можно скорее…
— Я не пойду…
Губы еле шевельнулись — Элья сама не услышала собственного шёпота.
Но постепенно в голове прояснилось. Стало легче, даже боль ушла. Обычное растяжение, на танцевальных уроках и не такое случалось… Элье вспомнилась и школа-приют, и наставница, изматывавшая её тренировками, и первое — такое волнительное! — выступление в большом зале, где маленькие световые кристаллы люстр сияли так ярко, что ослепляли — и Элья танцевала, почти не видя… Так же ярко сияли сейчас звёзды над её головой. Невозможно далёкие, упоительно красивые…
Элья приподнялась на руках и поняла, что, конечно, вымоталась изрядно — но не до такой же степени, чтобы валяться посреди грязной улицы! Тем более, как она сейчас поняла, посетители трактира поглядывали на неё из окон, а вышибала — из-за приоткрытой двери. Ждут, небось, когда она тут окочурится…
Элья сжала зубы, чувствуя приближение ярости, но не поддалась ей. Когда силы не равны, лучше не связываться. Деньги отбирать тоже бесполезно — на тулим всё равно ничего не купишь. Тогда как же она доберётся до Кабрийского округа?..
Так, стоп. Она не пойдёт в Кабрийский округ. Она… она вернётся к Гарле-каи, вот что. Женщина наверняка злится на неё, но вряд ли прогонит. Можно будет помогать ей уже всерьёз, заработать немножко денег, а заодно придумать, что делать дальше…
Элья поднялась, поморщившись, когда щиколотку пронзила знакомая боль, и поискала взглядом свою палку.
И увидела, что невдалеке посреди улицы стоит человек и смотрит на неё. Световых кристаллов здесь не было, но кто-то из горожан в соседних домах не спал этой ночью — работал, читал, или просто мучился бессонницей. Слабого света, льющегося из его окошка, хватило, чтобы осветить большую часть лица непрошеного соглядатая.
Это был Гор.
Вернее, Герек.
Элью потянуло в его сторону, словно магнитом. Она даже про палку забыла. Однако нога слушалась плохо, и девушка прохромала совсем немного к тому времени, когда маг развернулся и быстро пошёл по улице прочь.
— Стой!! — крикнула Элья, разбив ночную тишину.
Но он не остановился, не повернулся.
Чем дальше Герек уходил, тем сильнее болела нога, тем сложнее было противиться желанию идти в Кабрийский округ.
Элья обессиленно прислонилась к стене какого-то дома. Она начала вспоминать. Полёт к потолку Подземного дворца, по которому змеились ветви корберы, ярчайший свет, ранневесенний воздух, острый, словно нож, и голос…
Голос, который запечатал в ней птицу.
Голос, который сказал: «Ты будешь повторять».
В Лесном Клане считают, что за всё приходится платить. И Герек пробыл там достаточно времени, чтобы это усвоить…
Это он. Это ему нужно зеркало, в котором была заключена Макора.
— Кто такая Макора? — спросила Элья, не повышая голоса. Человек, который провёл год в обители Лесного Клана, да ещё и маг, наверняка способен услышать на пустынной ночной улице и более тихий звук.
Герек отозвался, хоть и не сразу.
— Ты смеёшься, что ли? Пытаешься строить из себя ещё большую дурочку, чем ты есть?
Да. Тот самый голос.
По мере того, как Герек приближался, привычная тяжесть отпускала Элью. Дыхание постепенно выравнивалось.
«Вот, значит, под чью дудку я пляшу».
Элья резко выбросила вперёд руку и вцепилась в воротник плаща только что подошедшего Герека. Движение было почти молниеносным — парень только и смог, что рвануться в сторону. Но Элья успела раньше и держала крепко.
— Как ты посмел вообще… — зашипела она. — Какое право ты… Немедленно расколдуй меня!
— Ты смотри, как мы заговорили, — осклабился Герек. — Невинная жертва нашлась. Права она ещё качает… Лапу убери, пока не отрезал.
— Думаешь, я тебя боюсь?
— Думаю, нет. А следовало бы.
Элья медленно опустила руку. От него и правда шло смутное ощущение опасности — или это просто нежить в ней чувствовала силу человека, способного её уничтожить.
— Ты должен меня расколдовать, — сказала Элья.
— Я тебе ничего не должен. А вот ты должна исправлять свои ошибки. Ты ведь тоже была в Лесном Клане, неужели они ничему не научили тебя?