— Нунат чары унта.
И снова помог Сырка:
— Великий Тама-ира слышит голос бубна.
Ничто вокруг не нарушало живой тишины, лишь дыхание коней и оленей да щебет птах. Значит, шаман услышал призывы бубна, который ему еще предстоит оживить.
— Следуй голосу, который зовет тебя, — отступил от его нарты Тырков. — И пусть поможет тебе нопкыль кок[309]!
Его отряд тронулся вслед за оленьими упряжками Тама- иры.
— Хеть-хеть-хеть-хеть! — поторапливали быков-хоров остяки.
— Но-о-о-о, — вторили им казаки. — Пошевеливай…
В Куль-Пугле жили соль-купы из глухариного рода сэнгиль-тамдыр. Чтобы душа шамана Кабырлы прямым путем достигла Верхнего мира, они поместили его мертвое тело в дупло кедра, который является одним из семи жертвенных деревьев, связывающих небо с землей, закрыли дупло куском коры, а сами стали решать, кто получит новый шаманский бубен — младший сын Кабырлы Юзор или старший из его внуков Кукола. Юзор многому научился у отца, но у него кривой глаз, низкий лоб и нет на затылке завитков, которые бы указывали на его шаманскую избранность. У Куколы завитки есть, и лоб высокий, и взгляд острый, и сон неспокойный, и держится он в стороне от людей, но быть шаманом ему не хочется. Вот и послали старейшины Куль-Пугля за Тама-ирой: пусть рассудит, кому быть шаманом после Кабырлы, и заодно оживит для него бубен. Тем же часом отправлены были челобитчики в Тоболеск с жалобой на Руть курр вертор ики[310], которые принесли в Куль-Пугль сначала раздоры, потом смерть.
Увидев Тама-иру вместе с людьми большого сибирского воеводы, остяки глухариного рода сингиль-тамдыр ничуть не удивились. Так и должно быть. Тама-ира всё может. Сам пришел. Их привел. Две призывающие стрелы были пущены из Куль-Пугля, в разные стороны улетели, а в ответ вернулась одна, общая. С одной стороны вернулась. Вот каков Тама-ира. Настоящий вэркы!
И Тыркову хорошо. Не пришлось ему делать обыск в Куль- Пугле, Тама-ира всё за него управил. Одним разом. Принародно. Облачившись в пестрые шаманские одежды с нашитыми на них изображениями костяка, сердца и дыхательного горла, затеял он лицедейскую пляску. Там, где случилась смерть старого Кабырлы, затеял.
Камлания, которые Тырков видел прежде, с этим не сравнить. Легким сделался Тама-ира, молодым, стремительным. На глазах вселился в него нунган меркы — ветер бубна. И шаманский бубен другим стал. То на оленя похож, то на селчи коль ротык — шаманскую лодку с семью веслами. Когда Тама-ира на бубне-олене несся, колотушка в его руках гремела и свистела, будто погоняло в руках богатыря, летящего на оленьей упряжке. Когда бубен лодкой Тама-ире служил, колотушка заменяла ему семь весел. Одна сторона ее обклеена шкурой со лба медведя, другая раскрашена в два цвета — синий и красный. Синий напоминал о Верхнем мире, красный — о Подземном.
Разыскав в неведомых далях душу шамана Кабырлы, Тама- ира расспросил обо всем, что случилось в злополучный день и раньше. Потом стал о том же глухариных людей спрашивать. Они простодушно отвечали. Им скрывать нечего. Что видели, то и сказали. О бесчинствах промысловщиков сказали, как умер их вэркы, сказали.
А умер он два раза. Первый, когда чужие люди бубен сломали, второй, когда его мертвое тело на старшего из чужих людей повалилось. Тот испугался, подумал, что разгневанный шаман душить его будет, и ударил снизу ножом в горло. Теперь чужие в тайге прячутся. Сначала возле Кожарыки[311], потом в заброшенном городище Вош-гира-Вош на берегу Конды. Где сей час, никто не знает.
Задумался Тама-ира, где обидчики, отдал Юзору греть бубен с озябшим голосом, а сам перехватил колотушку за кончик лопатки и подбросил вверх. Перевернулась она в воздухе и упала обклеенной мехом стороной вверх, рукояткой к Стране мраков[312]. Заволновались соль-купы: плохой признак. Второй раз подбросил колотушку Тама-ира, и вновь она мехом вверх упала, а рукояткой к Стране мраков. Еще больше растревожились соль-куны. Третий раз колотушка воткнулась лопаткой в снежный бугорок и стала оседать — рукояткой к Стране света[313], синей полосой вверх. Вздох облегчения вырвался у жителей Куль-Пугля. Они с надеждой воззрились на Тама-иру: что ему сказала небесная колотушка?
— Унгылсат![314] — Тама-ира легонько шевельнул подвесками одной руки, — Сельчи шуниль няркыт, — шевельнул подвесками другой, — Илында котат мат.
Это значило: виновные в двух смертях Кабырлы находятся на семиямном болоте около жилища Старухи жизни, прародительницы.