— Когда будет?
— Нынче, государь. Ужо к Москве подъезжает.
— Ну что ж, дьяк, на сей раз ты впопад сказал. Завтра же займись расспросами.
— Завтра, батюшка, субота, — напомнил Годунову царевич. — Не ладно такие дела в суботу делать.
— Почему неладно? — ласково глянул на него царь. — Дьяк наш Федоров чай не иудей, чтобы суботствовать.
Как и Иоанн Грозный, Годунов терпим к верам. Горазд спорить с чужеземными богословами о разных исповеданиях, вплоть до мухамметанского, но иудейства не терпит.
— Запомни хорошенько, Федор, — наставительно продолжал он. — Гости на твоем дворе не должны засиживаться. Дальние — особо. Либо не зови их вовсе, либо тотчас встречай.
— Тогда, батюшка, дозволь завтра распросы Тояну у меня вести. Попробую его земле карту сделать, — предложил царевич.
— Похвальное желание! — расчувствовался Годунов. — Вижу, растешь, и радуюсь этому всем сердцем.
Их руки соединились.
Нечай не узнавал царя. Щеки его порозовели, глаза наполнились молодым вишневым светом, тонкие губы сделались шире, добрее. И обнаружилось вдруг меж отцом и сыном поразительное сходство. Сразу видно: любимый отец и любимый сын.
— На этом и закончим, — спохватился Годунов. — Время идти в Столовую палату, — его взгляд задержался на Нечае. — Завтра приведешь сибирца сюда. Заготовь по распросам царские грамоты. С него посольскую неделю и учнем. Всех прочих ради такого дела отодвину… А теперь отобедай с нами, дьяк. Доволен я твоим известием. Смотри, не разочаруй!
Стряпчий помог ему подняться с утопчивого кресла, подал царский посох. И зашаркал Годунов из палаты походкою немощного человека, а царевич Федор подле, подстраиваясь под его тягостно замедленный шаг.
Выждав нужное время, Вельяминов, ставший вдруг обходительным, отвел Нечая в Столовую палату и передал стольнику. Тот усадил его в дальнем углу рядом с Богданом Ивановичем Сутуповым.
В отличие от Нечая Сутупов — царский дьяк. Вроде на том же дереве сидит, да ветки на две повыше. Вот и кажется ему Нечай сверху маленьким и незначительным. При встрече глянет свысока — и мимо. А тут враз заметил. Придвинулся, глядит дружески, пытается разговор завести. Интересно ему узнать, как это угораздился Нечай к царю на обед попасть.
А Нечаю царский стол интересен. Он на него глаза с непривычки пялит.
По правую руку от Годунова расположился царевич Федор, ошую — царица Мария Григорьевна. Она и в годах осталась писаной красавицей, да жаль, витает над нею тень родителя ее Малюты Скуратова. Не хочешь, а заметишь.
Под стать царице Ксения, ее ненаглядная дочь, но только еще краше. Тело у нее полною, белизны млечной, волосы черные, густые, лежат на плечах трубами, лицо свежее, румяное, брови союзные, глаза и не описать словами. Они постоянно меняют цвет — то станут темными, а то просветлеют, будто родниковая вода, опоенная солнцем.
Правый ряд вслед за Федором заняли бояре Ближней Думы. В левом Нечай углядел лишь одно знакомое лицо — царевича Хивинского. Он когда-то проходил через Казанский приказ, ища убежища на Москве. С тех пор и кормится при дворе, на правах высокородного изгнанника.
— А рядом с Хивинским кто? — едва слышно спросил у Сутупова Нечай.
— Посланник Священной Римской империи Мисаил, — охотно принялся объяснять тот. — А ближе к нам — господарь молдавский Стефан и князь Иверийский…
Гостей было не много: Годунов не любитель шумных трапез. Стол у него воистину постный — не только без скоромного, но и без хмельного. Это Иоанн Грозный без медов за стол не садился, а Годунов сам отвращение к богомерзкому винопитию питает и другим воли не дает. Даже теперь, когда болезнями и неустройством русийским премного удручен.
Царевич Федор сказал сестре через стол что-то забавное. Та прыснула беззаботно. Царь и царица тоже не сдержали улыбок. Вроде бы ничего особого не случилось, но Нечаю это напомнило злые наговоры, кои множатся против Годунова ежедень.
Два года назад решил царь Борис породниться с датским королем Христианом. У того юный брат Иоанн женихом, у Годунова столь же юная Ксения — невестой. Иоанн оказался юношей не только приглядным, но и храбрым. В Нарову он прибыл на адмиральском корабле прямо из Нидерландов, где воевал под знаменами Испании. Встретили его боярин Михайло Глебович Салтыков и дьяк Афанасий Иванович Власьев, привезли в Москву с великими почестями. Царь Борис и царевич Федор встретили его в Грановитой палате, обняли с нежностью, увенчали алмазными цепями с себя, поднесли в дар ковши золотые, серебрянные сосуды и драгоценные ткани. А два месяца спустя герцог Иоанн вдруг преставился от внезапной болезни. Тогда это посчитали случайностью, а ныне называют злоумыслением. Де Годунов убоялся в прекрасном герцоге Иоанне соперника царевичу Федору. А ну как он изведет наследника и сам сядет на русийский престол? Вот и подослал ему яду…