— А моя жена? Что с ней? — Я даже не мог скрыть страх и боль в голосе.
— Уверяю вас, и мать, и дети — наши приоритеты.
Потом он ушел, и мне оставалось только цепляться за его слова; надеяться.
Я прошелся по комнате ожидания. Гидеон и Самуэль молчали, но я ценил тот факт, что я был здесь не один. Я не знал, сколько времени прошло. Долгие секунды превратились в мучительные минуты. Может, это был час? Может больше?
Это было похоже на вечность.
Я не знал, сколько еще смогу продержаться, потому что сходил с ума. Я провел дрожащей рукой по лицу, а затем мой взгляд метнулся к Гидеону.
— Можешь позвонить Селене? Она наблюдает за Кэмероном.
Мой тесть кивнул.
— Я уже сделал это до того, как попал в больницу, — серьезно ответил он. — Она позаботится о Кэмероне. Ты сосредоточься на Джулс и тройняшках.
Я подошел к окну, оцепенело глядя наружу. Сэмюэл предложил мне кофе, но я покачал головой. Я попытался сесть, но меня это беспокоило, поэтому я вернулся к расхаживанию. Взад и вперед; сжимая кулаки, молча молясь и с сердцем в горле.
Звук открываемой двери заставил меня повернуться, и доктор вышел с нейтральным лицом.
— Моя жена, — выдохнул я. — Она в порядке? Что происходит? Дети?
— Ваша жена все еще без сознания, но скоро должна прийти в себя. Миссис Спенсер потеряла немного крови, так что несколько дней она будет слаба. Хотя роды были тяжелыми для ее тела, она вне непосредственной опасности и выздоравливает.
Облегчение наступило мгновенно, и мои ноги ослабели.
— О, слава богу. Слава богу, — выдохнул я. — Спасибо. А как же тройняшки?
Доктор вздохнул.
— Мистер Спенсер, я хочу, чтобы вы знали, что мы сделали все возможное…
Мое сердце сжалось.
— Что вы пытаетесь сказать?
— Мне очень жаль, — прошептал он, его глаза стали стеклянными.
— Одна из девочек не пережила роды. Она была самой маленькой из тройняшек, весила всего три фунта, и мы сделали все возможное, чтобы вернуть ее, но… мне очень жаль.
Я отшатнулся назад, дрожа от силы едва сдерживаемых эмоций. Боль была резкой и жестокой.
— Вы говорите, что одна из моих дочерей… моя дочь, она не…
Доктор уныло покачал головой. Мои колени подогнулись, и я рухнул на стул позади себя. Я моргнул, а затем началась дрожь; мое сердце бешено колотилось, и кровь, струящаяся по венам, стыла.
Моя грудь содрогнулась, когда меня пронзили грубые звуки боли, и мое сердце облилось кровью.
Я слышал, как Гидеон разговаривает с доктором, но я не слушал. Шок прошел через меня, и я пытался разобраться во всем этом.
Одна из девочек не пережила роды.
Это не может быть… настоящим.
Но это так. Как бы меня ни тошнило в животе, это было правдой. Я проглотил кислую желчь во рту прежде, чем успел подавиться ею.
В конце концов меня перестало трясти. Сэмюэл сжал мои плечи.
— Они перевели Джулианну в отдельную комнату. Ты должен быть с ней.
Я последовал за Гидеоном наверх, слегка пошатываясь на ногах. В ту минуту, когда я вошел в комнату Джулианны, мое сердце сжалось при виде ее. Такая маленькая и хрупкая на больничной койке. Слезы затуманили мое зрение, когда я подошел ближе. Выражение ее прекрасного лица было спокойным, и это разбило мне сердце, потому что надолго ли?
Как мне сказать жене, что мы потеряли одного из наших детей?
Я провел костяшкой пальца по ее теплой щеке.
— Я держу тебя, принцесса.
Я сел на стул рядом с ее кроватью и взял ее руку в свою, ожидая, пока она проснется. Это казалось вечностью, и я прислонился лбом к нашим переплетенным пальцам. Я ждал и ждал еще немного.
Дверь за моей спиной открылась, и в комнату вошел отец Джулианны. Он обошел кровать и встал с противоположной стороны от ее головы, нависая над своей дочерью, пристально наблюдая за ней с разбитым сердцем, написанным на его лице.
Мои глаза встретились с Гидеоном. Он уставился на меня; суда не было. Он просто ждал.
И я точно знал, что мне нужно делать.
Мой покойный отец, вероятно, разочаровался бы во мне.
Но я должен был сделать выбор.
ГЛАВА 8
Джулианна
Я проснулась, чувствуя легкое онемение, и моя голова была вся в тумане, запутанная. Мои глаза метались по больничной палате, прежде чем остановились на моем муже, который сидел рядом с моей кроватью, а моя рука была в его руке. Я помнила, что произошло за пределами здания Спенсера, но все, что было дальше, было пустым пятном в моей памяти.