Он поднял голову между моих бедер, и наши глаза встретились — его темные и голодные.
— В этом нет ничего святого, принцесса.
— Я… ты, — я прочистила горло и проглотила всхлип. — Я сказала губы. Чтобы поцеловать меня в губы.
Его губы, влажные и блестящие от моего освобождения, дернулись.
— Ты не уточнила.
— Ты невозможный человек.
Я отпустила его волосы и обвила руками его плечи, притягивая его вперед, чтобы он навис надо мной. Киллиан устроил свои бедра между моими бедрами, а я обхватила лодыжками его бедра сзади.
Он коснулся своими губами моих, а затем засунул язык мне в рот. Мои глаза закрылись, и я решила чувствовать его. Чтобы почувствовать этот поцелуй. Я могла ощутить собственное выделение на его языке, пока он целовал меня. Жестко. Неумолимо. Всепоглощающе.
Этот.
Все это.
Я ненавидела все то время, что мы проигрывали из-за моих жестоких ошибок, но когда он меня так целовал, мне было все равно. Потому что мы, наконец, нашли путь обратно вместе. Ничто другое не имело значения.
Я почувствовала его руку между нашими телами, а затем его толстый член прижался к моему телу. Он провел своей длиной вверх и вниз по моим складкам, покрывая себя моими соками.
Его кончик прижался к моему клитору, и я судорожно втянула воздух.
Киллиан медленно вошел внутрь, полностью заполняя меня. Мое ядро сжалось вокруг жесткого вторжения, а мои стенки растянулись вокруг его тела, чтобы приспособиться к нему.
Он вытащил полностью член, прежде чем толкнуть обратно внутрь. Когда моя спина выгнулась над кроватью, он опустил свое тело на меня, прижимая меня к матрасу.
— Киллиан, — выдохнула я. Я пульсировала между ног, пульсируя от настойчивой потребности.
Мой муж нашел свой темп, каждый толчок вырывал из моего горла отчаянный стон. Его хныканье было глубоким и первобытным, подпитывая ненасытную необузданную потребность внутри меня.
Мои руки скользнули к его спине, мои ногти впились в его кожу. Я вцепилась ему в спину, и на мгновение меня даже не волновало, оставляю ли я следы.
Толчок.
— Ты меня убиваешь, — простонал он. Толчок. — Слышишь, какая ты мокрая, принцесса? — Толчок. — Твоя киска создана для меня. Сделана для моего члена. — Толчок. — Такая чертовски красивая.
С каждым сильным ударом его таз касался моего клитора, и я извивалась под ним.
— Моя, — прохрипел он.
Мое дыхание стало поверхностным.
— Киллиан.
Он вошел внутрь меня, раз и два.
— Кончай. Блядь, детка. Ты нужна мне.
Мое тело напряглось, и мои губы впились в его губы. Я поцеловала его. Я приняла этот поцелуй, потому что он был моим.
На этот раз я не крала поцелуй в темноте, пока он был без сознания и видел во сне мой призрак. Нет, на этот раз я взяла его, потому что он был моим по праву.
Когда я отстранилась, мои губы были сожжены, а сердце болело. Но это была хорошая боль. Я встретилась с его темными глазами, увидев ту же любовь, отражающуюся в глубине его взгляда.
Его мускулы напряглись; его тело стало насмешливым, и я снова почувствовала это трепетание в животе. Киллиан полностью выдвинулся, прежде чем втолкнуться внутрь одним жестким и мощным толчком.
Мы нашли свое освобождение вместе, наши тела переплелись, наши сердца бились в одном ритме. Он кончил с низким ворчанием, наполняя меня до краев. Измученный, он прижался ко мне лбом. Мы затаили дыхание, когда он остался похороненным внутри меня.
— Черт, — прохрипел Киллиан, когда его дыхание, наконец, нормализовалось. — Ребенок…
— Все хорошо.
— Проклятье. Ты убьешь меня, Джулианна. Ты, черт возьми, убьешь меня.
Мои губы изогнулись в улыбке, потому что как же иначе?
ГЛАВА 3
Киллиан
Я накинул куртку на плечи жены, когда она стояла на коленях у могилы сестры, прежде чем сделать шаг назад и дать ей возможность уединиться. Это был первый раз, когда мы были за пределами острова с тех пор, как Саймон похитил Джулианну и ее подстрелили. В тот момент, когда ее выписали из больницы, я унес ее туда, где она была бы в большей безопасности.
На острове; наш дом.
Я ни хрена не доверял никому рядом с женой, кроме людей, которых знал лично, и даже тогда я все равно не выпускал ее из виду.
Я просто не могу.
Я не доверял никому, кроме себя, охранять Джулианну и нашего ребенка.
Она говорила с могилой, достаточно тихо, чтобы я не мог разобрать ее слов. Она месяцами просила меня привести ее сюда, туда, где похоронена ее сестра. Я отказывался столько раз, что и не сосчитать, но после ее мольбы моя решимость ослабла.