– Это старая армейская история. Не знаю, правда ли это, но мы все верили. Если солдат, назначенный охранять заключенных, застрелит одного из них, его штрафуют на стоимость патронов, дают блок сигарет, и переводят в другой гарнизон. Вы предлагаете сделать это с Пресом. Джонни, предположим, что мы проиграем слушание?
– Тогда он будет передан штату для судебного разбирательства, - ответил Шапиро. - А мы постараемся убедить присяжных, что он действовал правильно. Я думаю, у нас довольно хорошие шансы для этого. И мы можем всегда играть в юридические игры, чтобы обвинить суд в нарушении процессуальных норм. Так же существуют апелляции, и…
– А в это время Прес будет сидеть в тюрьме.
– Ну, вероятно, он не будет отпущен под залог.
– И проведет жизнь в судебном зале, - сказал Боннер. - Хотелось бы думать, что мы можем лучше заботиться о наших людях.
– Каким образом?
Боннер пожал плечами.
– Это не все плохие новости, - сказал Шапиро.
– Что еще?
– Могу поспорить, что в течение недели кое-кто собирается обратиться с заявлением о принятии судебного запрета, чтобы заставить нас демонтировать наши защитные устройства. Чтобы мы избавились от смертельных газов. И очень вероятно, что они это сделают, Арт. У нас всегда были шаткие основания с этими вещами.
– Плотный обстрел. Полковник?
Крос выглядел унылым.
– Мы можем повысить физическую безопасность. Постараться держать вторгающихся подальше от системы в первую очередь. Но трудно сказать, что еще мы можем сделать. Газ “Ви-Экс” был гарантией на случай, если не сработают меры физической безопасности. Оказалось, что они нам нужны…
– Или мы так считали, - сказала Черчворд.
– Это то же самое, - сказал полковник Кросс. - Гхм, на этом предварительном слушании насколько много вы будете вынуждены рассказать о нашей системе?
– Очень много, - ответил Шапиро. - Я буду должен доказать, насколько трудно проникнуть в тот тоннель. Показать, что они не просто случайно зашли туда, и что у Сандерса были основательные причины быть в этом уверенным.
– Я думал об этом. Тони, мы будем должны переделать систему.
Рэнд согласно кивнул. Он уже думал об этом, и сейчас размышлял над различными идеями.
– Для этого потребуется время.
– Я могу отсрочить предварительное слушание, - сказал Шапиро. - На месяцы, если вы хотите.
– Лично я этого не хочу, - сказала Барбара Черчворд. - Как бы то ни было, эта вещь для нас финансовая катастрофа. Замедлять это дело - чревато дурными последствиями.
– А что с этим запретом? - спросил Боннер. - Как долго ты сможешь отсрочивать слушание по этому поводу?
– На неделю. Может быть на две, - ответил Шапиро. - Нет гарантий на более долгий срок.
– Не очень много, но должно хватить, - сказал Рэнд.
– Не люблю быть грубым, - сказал Фрэнк Мид, - но у меня есть вопрос: сколько все это будет стоить?
– Много, - ответил Боннер. - И я не представляю, как этого можно избежать.
– Я тоже, - сказал Мид. - Послушай, Арт, я на твоей стороне.
Конечно, подумал Тони Рэнд. Всегда поддерживаешь Боннера, как поддерживал Преса.
– Я это не из-за себя, - сказал Мид. - Это из-за Цюриха, а они прижимистые люди.
– Мы боремся за выживание, - сказал Арт Боннер. - Весь этот проект мог утонуть в бюрократических предписаниях. Это происходит с оставшейся частью страны. Итак, Барбара, ты должна быть готова жить с задержками поставок, а ты Фрэнк будь готов с улыбкой подписать несколько чеков на большие суммы, а я поговорю с Цюрихом. Челюсти Фрэнка Мида сжались, но он не сказал ничего.
– У нас нет выбора, - сказал Боннер. - Рэнду необходимо время для переделки системы защиты, и пока это не сделано, мы не можем показать суду систему, которую используем сейчас. Нам необходима отсрочка. Джонни, добудь нам это время. Столько много, сколько возможно. Тони, ты и полковник приступайте к работе.
– Может, кто-нибудь должен спросить Преса? - спросил Рэнд.
– Конечно. Мы поговорим с ним утром, - ответил Боннер. - Хорошо. Мы все знаем, что нам делать. Давайте не будем терять время.
8: ПРОЗОРЛИВОСТЬ
Справедливость - постоянное во времени и неизменное стремление воздавать каждому то, что он заслуживает.
Томас Лунан сидел, отдыхая и улыбаясь, на круговой скамейке на аллее Санта-Моника Молл. Он поглядывал вокруг и изредка потягивал из баночки кока-колу.
Томас Лунан выглядел хорошо. Он был явно доволен собой и приятно улыбался. Прохожие обычно улыбались ему в ответ. Он был слишком хорошо одет, чтобы быть бродягой, и слишком явно бездельничал, так что от него вряд ли можно было ожидать что-то другое. Он собирался подняться через минуту или две и куда-нибудь пойти, наверное в аптеку или на другую скамейку кварталом дальше.
Все репортеры сейчас должны были быть в Тодос-Сантосе или в Сити-Холле Лос-Анджелеса. Погибло двое молодых людей, из них одна красивая девушка, другой - сын члена городского совета, оба были не вооружены и не представляли опасности. Это была сенсация года, а Томас Лунан сидел на Санта-Моника Молл!
Редактор отдела городских новостей это не поймет. Лунан тоже этого не понимал, однако он верил своим инстинктам, своему счастью, своей мойре. Толпа прохожих обтекала скамейку. Некоторые из них с трудом удерживали множество бумажных пакетов. За несколькими покупателями шли человек шесть парней и девушка студенческого возраста. В большинстве случаев на Лунана не обращали внимания. Некоторые садились на его скамейку, но обычно отказывались с ним говорить. Когда на него никто не смотрел, он иногда разговаривал сам с собой.