– Кажется, вы справились с вашей домашней работой, – сказал Тони.
– Да, но это будет нам стоить, – сказала она. – Переделка графика с четырехнедельной задержкой стоит одна целая шесть десятых миллиона долларов. Сделка с «Даймонд Бар» стоит девятьсот тысяч. Я не могу найти другого варианта.
– В общем, ясно, что мы должны делать, – сказал Рэнд.
– Да. Мне сообщить об этом инспектору?
– Да, сообщи. Слушай, эта работа Тома, а не твоя.
– У мистера Голдена юбилейный вечер, – сказала Стралер. – Его жена уйдет от него, если он его пропустит. Поэтому я взялась за это.
– Спасибо, Элис. Хорошо, займись этим делом.
– Обязательно. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответил Рэнд. – Разговор окончен. – Дорогой звонок, подумал он. Девятьсот тысяч зеленых – не маленькая сумма. Да ладно, Элис и Том позаботятся об этом. Вот было то, что он считал важной деталью. Неважно, сколько денег может быть потрачено – с этим может справиться кто-то другой. Но если бы он не пачкал руки, работая в системе очистки канализационных стоков, он бы никогда не узнал до окончания монтажа, что рабочие мостки для обслуживания приборов не подходят для работы. Он содрогнулся от мысли о том, что им пришлось бы снести бетонную стену, что привело бы к задержке завершения строительства нового жилого крыла…
Только множество деталей позволяло обнаружить что-нибудь подобное, однако было совершенно неясно, каким образом эти детали соединялись друг с другом, скорее всего это означало отсутствие рациональной системы их накопления. В свою очередь это создавало беспорядок в его квартире (в его кабинете поддерживался относительный порядок), когда приходилосьискать нужную старую записку или статью…
Возможно, думал Рэнд, если бы у меня был имплантат? Может быть, поэтому Боннеру удается быть в курсе всего? Однако Прес обходится без имплантата, как и Мид.
Он надел свежую рубашку. Подошло время встречи с Боннером, Стивенсоном, и как его там – Риди?
Зал ресторана был настолько большим, что мог вместить шесть тысяч человек и занимал целый уровень. Голографические панели вдоль стен создавали впечатление, что он окружен морем – в заливе скользили парусники и вдалеке мигали огоньки погрузившегося в сумерки во время захода солнца на острове Каталина. В гавани Санта-Моника на фоне закатного света вырисовывалась громада айсберга – похожего на гору острова, который сверкал слишком ярко, чтобы быть каменным.
– Восхитительно, – сказал сэр Джордж, – и очень реалистично.
– Как же иначе, ведь они передают сюда изображение, – объяснил ему Маклин Стивенс.
– Ага, в реальном времени, – гордо подтвердил Рэнд. – Это обошлось дешевле, чем передвижка обеденного зала. Всегда не достает пространства для вида наружу, и… – он резко оборвал себя. Он пришел сюда не говорить, а слушать. Это означало, что он должен был тщательно контролировать себя, потому что ему не раз намекали, что он слишком много говорит, и он полагал, что это правда, хотя ему не говорили ни чего, чтобы он не хотел услышать, если не знал информации.
Конечно, у него были причины почувствовать гордость при словах Риди. Последовала оценивающая тишина, и за ней следующий пристальный взгляд голограммы.
– Жаль, что потолок так низок, – заключил наконец Риди, – но и в этом случаи иллюзия почти полная.
Арт Боннер засмеялся коротким вежливым смехом. Тони Рэнду не требовалось читать мысли Боннера – он знал, что стоимость голографических стен была достаточно высока и без того, чтобы использовать ценное пространство для поднятия потолка в «Коммонз». Рэнд предлагал это, и ничего не добился. Арт был против и голографических стен, однако Тони настоял – и он же уместил их в бюджет. Этим он гордился. «Коммонз» наверняка не был бы настолько хорош без этой иллюзии морского вида…
Зал был наполнен жужжанием голосов и звяканьем тарелок. Не было слышно случайных звуков двигающихся людей.
– Намного меньше шума, чем я ожидал от такого количества обедающих, – заметил Риди.
Рэнд собирался рассказать ему о специальном акустическом проекте: стены немного не параллельны, индентации в ключевых местах, и все остальное, однако Риди не слушал.
– Опять привычка, – сказал Маклин Стивенс, глубоко укоренившаяся привычка. И очень быстро выработавшаяся к тому же.
– Несомненно, существует избирательность, – сказал Риди. – Те, кто не могут адаптироваться, долго здесь не задержатся.
– Идея состоит в адаптации жителя к нуждам других жителей, – сказал Арт Боннер.
– Кажется, вам это хорошо удалось, – ответил Риди.
Столы в зале были узкие и длинные, к центру тянулись две двигающиеся ленты. Грязные тарелки двигались справа от них, а слева от них из какого-то рога изобилия двигался непрерывный поток блюд, напитков и чистой посуды.
– Прошу садиться, – сказал Арт Боннер. – Вы можете сами выбрать какую-нибудь компанию, или подождать, пока кто-нибудь не выберет вашу.
– Места не заказывают? – спросил Риди.
– Нет, вход свободный. – Боннер повел их к свободному участку на длинном столе. – Расписание подачи блюд никуда не годится, если этот участок свободен. – Он замер на секунду,глядя в никуда.
Вот в чем ценность имплантата, подумал Рэнд. Он только сделал заметку, подробно, во всехдеталях, а завтра Милли напомнит, что ему нужно обдумать расписание.
Риди подождал, пока Боннер снова вернулся к окружающему, и сказал: