Брайан Джейкс.
Клятва воина
( Rakkety Tam)
Серия « Рэдволл», 17.
Новая страница летописи аббатства Рэдволл! Из страны вечных льдов пришел варвар Гуло в Лес Цветущих Мхов. Ненависть и жажда мести отправили его в погоню за родным братом — главным соперником и претендентом на трон. Непримиримые враги встретились у стен Рэдволла, чтобы после смертельной схватки победителю достался не только Бродячий Камень, символ власти, но и само аббатство. Опасность нависла над Рэдволлом, но на защиту мирных жителей встает Рэкети Там — воин, чей меч не знает поражения, а слово крепче стали.
Тиму Мозесу, коллеге и доброму другу с бесконечной благодарностью.
Пролог.
Позвольте представиться, я — Меданда, самый молодой летописец за всю историю аббатства Рэдволл. Мой учитель и наставник, почтенная сестра Скрива, передала мне дела и помогает теперь брату Демплу, садовнику аббатства. Это по ее совету я составила историю «Свирепых Сезонов». Ох, не зря получили они свое страшное имя! Все события происходили еще до моего рождения, так что пришлось много потрудиться, чтобы собрать материал для этой хроники. Но теперь труды мои принесли плоды, я могу наслаждаться результатом и благодарна всем, кто помог советом и информацией. Жаль, что невозможно назвать помощников поименно, слишком их много, жителей Рэдволла, зайцев из отряда Долгого Дозора…
Мое повествование относится к ужасному периоду жизни аббатства, когда ему угрожало чудовище, до тех пор невиданное в Лесах Цветущих Мхов. Свирепый варвар, подгоняемый жаждой власти и мщения…
Но больше я вам сейчас ничего не скажу. Прочитаете — сами узнаете.
Меланда, летописец аббатства Рэдволл в Стране Цветущих Мхов
Книга первая.
Воин, продавший свой меч
.
Шагает Рэкети Рэкети Там!
Бьет барабанный бой!
Шагает Рэкети Рэкети Там!
Шагает он на бой!
От Пограничья путь его
До Рэдволла лежит.
Непобедим его палаш,
Непробиваем щит!
Шагает Рэкети Рэкети Там!
Поверишь или нет?
Он продал меч свой дураку
И дал ему обет.
1.
Вопя, как стая диких птиц, шторм гнал перед собою череду водяных гор, увенчанных белоснежными шапками пены. Огромный корабль, не убавляя парусов, стремился к юго-востоку, удаляясь от холодных северных берегов. Скрипели мачты; паруса, казалось, вот-вот лопнут от безумного напора шквалистого ветра. Скорей, скорей! Убийца преследовал вора, свирепый варвар Гуло гнался за своим братом, Аскором.
Сверкнула молния, выхватив из мрака могучую фигуру Гуло. Вонзив в поручень страшные когти, Гуло буравил мрачным взглядом бушующую водную пустыню. Только тот, кто владеет Бродячим Камнем, может править страною льдов и снегов. Камень этот прибыл из стран за солнечным закатом, им обладал великий Драмз. Он и закон установил, по которому унаследовать Бродячий Камень может только сильнейший. А кто сильнее Гуло? Чтобы доказать свое первенство, Гуло убил отца. Но трусливый Аскор похитил Камень и пустился наутек, скрылся от гнева Гуло в Великом Холодном Море.
И вот Гуло снарядил корабль и отправился в погоню во главе сотни головорезов. Говоря по правде, команда ему нужна не для защиты. Никого нет на свете сильнее и отважнее Гуло. Не один противник пал жертвой его свирепости и мощи. Из всех врагов у него остался один-единственный — братец Аскор. И Гуло не успокоится, пока не отправит братишку к Адским Вратам, заполучив символ власти — Бродячий Камень.
Судно несется по бурному морю, как дикий жеребец, вставая на дыбы, взмывая на гребни и проваливаясь между волнами. Оно покинуло снега и льды севера, чтобы, повинуясь воле бесстрашного командира, достичь берегов Страны Цветущих Мхов, жители которой ничего не знают о земле за Холодным Морем. Скоро они познакомятся с силой и свирепостью зверя, которого зовут Гуло.
Я не знаю, что есть страх!
Смерть – удел моим врагам
Гуло! Гуло! Гуло!
Кровь- вот то, что меч мой пьет,
Битвы разум мой лишь ждет.
Умрите! Умрите! Умрите!
Веди нас, о великий!
По телам убитых.
Гуло! Гуло! Гуло!
Кровь в озеро соберется,
Из угля пламя в тебе проснется.
Умрите! Умрите! Умрите!
Ешьте плоть тех, кто мертв!
Пусть дрожат, услышав зов:
Гуло! Гуло! Гуло!
2.
За ночь зима преобразила землю. Снег толстым слоем покрыл Рэдволл. Настоятель аббатства отец Монотон рано проснулся в своем любимом погребе. Он всегда вставал спозаранку, независимо от сезона и погоды. Уже долгие сезоны управлял аббатством старый еж Монотон. И все не переставал удивляться, что именно его выбрали аббатом. Кроткий Монотон всю жизнь ведал погребами. Казалось, ему с рождения были известны все закоулки погребов и таившиеся там напитки и легенды. Но через два сезона после кончины аббатисы Фуртилы Совет Старейшин единогласно избрал ежа новым главой Рэдволла.
За решением Совета последовали долгие уговоры, а также раздумья и сомнения хранителя погребов, пока наконец Монотон не согласился принять на себя обязанности настоятеля, но заявил, что жить согласен по-прежнему только в погребе. Не хотелось ежу переезжать наверх, расставаться со своими любимыми бочками и бочонками, с подвальной кузницей и с любимой раскладушкой. «Он душою под землею, в своих мирных погребах», — говорили в аббатстве. На старую привычку не найдешь отвычки, как гласит старинная рэдволльская поговорка. И каждое утро отец Монотон начинал с обхода погребов, прежде чем приступить к своим аббатским обязанностям.
Еж расшевелил угли и раздул огонь в кузнечном горне, загрузил его сломанными клепками от бочек, морским и древесным углем. Обошел погреб, осмотрел и обстучал бочки. Потом подошел к спящему Берлапу, сменившему его на посту хранителя погребов. Монотон улыбнулся и прикрыл одеялом пятки молодого ежика. Добрую смену вырастил себе Монотон. Сообразительный, работящий и сильный Берлап отлично справлялся с работой.
Старые кости подсказали аббату, что снаружи выпал снег. Сняв с колышка теплый домотканый плащ, настоятель отправился наверх.
Брат Грисом уж давно хлопотал на кухне. Он оторвался от трудов и помахал припорошенной мукою лапой раннему гостю:
— С добрым утречком, батюшка настоятель. А снаружи-то снежок!
— Здравствуй, Грис, — ответил Монотон, подошел к котлу и, помешав в нем поварешкой, наполнил две миски овсянкой. — Я, ежели позволишь, ночной вахте кашки отнесу.
Грисом, толстая мышь-соня, щедро сдобрил одну из порций медом. Над второй миской он энергично затряс сделанной из тыквочки перечницей.
— Жгучего корня Командору побольше, — бормотал он при этом не то аббату, не то самому себе. — А сейчас небольшой сюрприз для веслохвоста. — Он добавил щепотку из другой коробочки. — Мускатный орех. Посмотрим, сообразит ли он, чего я ему тут намешал.
И аббат направился к выходу из кухни с подносом, нагруженным двумя мисками, теплым ореховым хлебом и кружками с горячим мать-и-мачеховым чаем.
Снаружи все еще валил снег. В темноте настоятель свернул за угол. Под ногами, обутыми в прочные сандалии, поскрипывал снег. Отец Монотон усмехнулся, вспомнив, как в далеком детстве он со сверстниками выбегал на свежий снежок, чтобы отпечатать на белой поверхности свои следы.