По лицу его пробежала тень, отразилась в усталых глазах, словно тело его пронзила острая боль. «Там им места, что ли, мало?! Зачем на эту глухую речушку пришли? Погубят рыбу, чем кормиться станем? Лес вырубят, пожгут, где зверя промышлять? Совсем плохо жить станет…»
Плыл он по середине реки, где течение сильнее. На берегу сидел с удочкой одинокий рыболов. Охотник даже не взглянул на него. Весло равномерно поднималось и опускалось. Смотрел он вдаль, на светлые плесы родной Урманной. В голове билась одна назойливая мысль: «Теряю последнюю речку, теряю…» Лицо его оставалось непроницаемым: будто нет искромсанного бульдозерами бора, нет ни вышки, ни балков, ни людей. Крепко задумался таежник.
И вдруг… обласок резко рвануло в сторону, опрокинуло. Рукой, в которой было зажато ружье, старик успел обхватить поперечник, тухт. С трудом освободил ноги; загребая свободной рукой, потянул обласок к берегу. Обласок не поддавался. Течение сносило его, но старик боялся отпустить тухт, боялся потерять ружье. Нестерпимо жгло раненную ногу, силы покидали его… Последнее, что он слышал — это тревожный писк гусят, вынырнувших из-под обласка…
Очнулся он в балке. Первое, что увидел — солнечный лучик, пробившийся к нему сквозь маленькое оконце.
Запахло лекарством. На ступне разматывали тряпки.
Чей-то молодой голос рассказывал:
— Смотрю, нет его. И на помощь не зовет!
— Эх, ты, горе-рыбак, старика чуть не утопил…
— Паромный канат надо снять.
— Давно пора! Лень, что ли, весло выстругать…
— Кто знал, что такое случится!
Охотник огляделся: женщина в косынке возилась с его ногой. Помогал ей круглолицый плотный парень в синей беретке. В углу на некрашенном столе стояла рация. Тут же сидел пожилой мужчина с редкими светлыми волосами и худощавым лицом. На широком лбу гнездились тяжелые морщины. Одной рукой он настраивал передатчик. Взгляд его прищуренных глаз был устремлен в окно. «Что он там видит? Может, на лес смотрит, на тайгу? — соображал охотник. — Должно быть, главный — все к нему идут, слушают его… Где видел его? Не мог видеть, показалось. Маленько леший меня попутал, старого. Однако, все на тайгу смотрит — на что еще там можно смотреть?! Конечно, на лес… исковерканный, до которого никому нет дела. Не помню, никто, кажись, на тайгу так не смотрел…» Мысль, что этот человек понимает тайгу, обрадовала охотника.
Вскоре он задремал. Проснулся от гула вертолета.
— Ну, дед, выздоравливай быстрее! — сказал на прощание главный. — Мы с тобой еще на охоту сходим, на рябчиков. Возьмешь меня?
Охотника отнесли в вертолет, тот легко оторвался от земли и взял курс на районный центр.
Под лопастями, кивая верхушками деревьев, плыл черный урман.
Не одно столетие жил этот кедр. На его вершине было гнездо орла. Каждый год орлица выводила здесь птенцов. Но в этом году оно пустовало. Что с птицей случилось? Почему она не вернулась в свое жилище?
Ствол дерева давно замшел, кора догнивала на землю. Поредевшие ветви безжизненно торчали в разные стороны. Кедр умер стоя. Он простоял бы еще не одно десятилетие, не раз бы на его ветвях отдохнули стаи перелетных птиц, если бы не… огонь… Пламя вырывалось из дупла, лизало шершавый ствол, вгрызалось в обнаженные корни.
«Теперь его не спасти, — оправдывался охотник, вытирая рукавом малицы слезы, бежавшие из глаз от чада и дыма горевшего леса. — Долго жил, почти мертвый, а все жить хочет…»
Лес наполнился треском ломающихся деревьев и веток. Они словно убегали, искали спасения, но огонь догонял их.
Тайга стонала, как смертельно раненный зверь.
Кедр вздрогнул и рухнул на обугленный грунт. Стоявший рядом молодняк до земли поклонился ему. Под ногами охотника задрожали корни деревьев.
Пожар низовой, с ним легче бороться.
«Надо остановить огонь здесь, на излучине реки. Потом будет поздно, дальше пойдет сплошной лес», — думал старик.
Огонь был как бы в кольце: с трех сторон река, с четвертой — человек. На мшаннике он сбивал пламя ветвистой елочкой. Следил, чтобы поблизости не было деревьев — огонь пересекал по веткам.
По лицу потоком струился пот, заливал глаза. Подняв голову, он увидел человека в телогрейке и светлой кепке. Тот окапывал пожар.
«Здесь это ни к чему, — подумал охотник. — Не поможет…»
Он выпрямился и крикнул:
— Деревом надо тушить, елку возьми! Смотри!..
Теперь он не делал ни одного лишнего движения, ни одного неточного хлопка по пламени, ненужного шага или поворота. Он не чувствовал усталости, он гордился своим превосходством над человеком, приехавшим из города, где нет таких лесов, таких деревьев и такого неба. Здесь, в тайге, он был намного грамотнее…