Девушка лежала в тепле спального мешка и слушала лебедей. Слушала так долго и внимательно, что стала понимать эту минорную музыку осени. Для нее ясно доходило то, что играли лебеди. И мысль, что ей доступен язык этих гордых птиц, радовала ее. Никто еще не понимал языка птиц. А, оказывается, можно. Только никто до нее так терпеливо не прислушивался к голосу птиц, поэтому и никто не понимал их. И вот она первая… На ее бронзовом от ровного загара лице блуждала улыбка. Улыбка до того легкая, что, казалось, ее может вспугнуть любой неосторожный шорох, любой посторонний звук. И тогда бы нежная кожа быстро разгладилась — ни морщинки, ни складочки, будто бы не улыбалась вовсе. Только ресницы затрепетали бы гневно. Но никто не осмеливался нарушить таежную тишину, никто, кроме озерных лебедей. А они не мешали ей. Как хорошо, что уговорила Диму взять с собой в это царство тишины и звуков! И уезжать никуда не хочется. Так и жила бы весь век в этой прокопченной таежной заимке с ее лебединой музыкой и запахами осени… Ей показалось, что так и будет. Что может помешать ее мечтам?!
Тонко скрипнула половица. Это поднялась бабушка Дарья — махонькая, но необыкновенно проворная старушка-хозяйка. Первым делом она затопила чувал — потянуло легким дымком. Наконец двери сказали, что хозяйка вышла на улицу. Если хозяйка встала, значит, половина седьмого — хоть часы проверяй. У нее все приготовлено с вечера: береста для огня, дрова, вода, спички. Утром только шаг — и оживает весь дом в одно мгновение.
Попозже, кряхтя и поохивая, поднимается дед Архип. Шумно выковыривает из трубки нагар, проволочкой прочищает мундштук. Потом не спеша набивает табаком трубку, чиркает спичкой — слышится посапывание. Старик умолкает. На подвернутых ногах сидит он на лежанке, свесив седую голову с редкой бородкой, и курит свою трубку. Курит он долго — минут пятнадцать. Девушка сейчас не видит его, но знает, что морщинистое лицо отвердело в глубокой задумчивости. Подслеповатые глаза прикрыты бледными веками. В этот миг он никого не видит и не слышит. О чем он думает? Кто знает…
Лучик осеннего солнца через маленькое оконце проникает в избушку. Лебединый крик становится глуше. Потом совсем растворяется в наступающем дне и глохнет.
Девушка открыла глаза.
Выкурив трубку, дед Архип будит внука Диму. Голос у него резкий, не стариковский:
— Вставай, охотник!
— Тут тебе не город, вставай! — тонко вторит ему бабушка Дарья.
— Привык в городе-то…
— Звери-птицы далеко уйдут.
Дима мгновенно проснулся и тотчас же встал, зная, что дед не любит, когда нежатся в постели. Он поглядел в окно, чтобы узнать, какая погода. Его румяное ото сна лицо с тонкими правильными чертами и чуть-чуть раскосыми глазами ожило. Потянулся до хруста в суставах и, направляясь к умывальнику, поддел деда:
— Такое солнце! Хочешь на охоту, дедок, а?!
Старик только махнул сухой кистью: не болтай, мол, вздор, я уже отходил свое. Потом сказал потише:
— Чо кричишь, как ворон?
— А что?
— Марину разбудишь.
— Проворная жена раньше мужа встает! — вставила бабушка Дарья.
— Да не жена еще, — понизив голос, поправил внук.
— Кто же тогда?
— Невеста. Разве не ясно?
— Что жена, что невеста — все одно… — Не сдавалась бабушка.
— Хватит! — отрезал дед.
Внук с бабушкой примолкли.
— Хватит, — повторил дед. — Дайте человеку выспаться…
Помолчал дед, потом добавил:
— Выйдет замуж — успеет еще намаяться.
Бабушка Дарья с удивлением взглянула на своего старика и тут же, хитро усмехнувшись, залопотала:
— А я чо говорю?! Неужто я одна с хозяйством не управлюсь? Всю жизнь управлялась, а тут…
Разговор на этом прервался. Дима вышел на улицу. Бабушка хлопотала у чувала. Дед сердито сопел. А Марине стало неловко и она притворилась спящей.
В доме стало тихо.
Прошло сколько-то времени. Стукнула дверь — это вернулся в избушку Дима. От него едва уловимо пахло росой, сосновой хвоей и свежестью осеннего утра. Глухариным пером он пощекотал девушку по носу и шепотом пропел:
— Проснись, Маринушка!..
Она улыбнулась и, не открывая глаз, чмокнула его куда-то в небритый подбородок. И спросила тихо:
— Слышал лебедей? Не приснились?
— Лебеди? Какие лебеди?
— На озере… Утром рано…