Маялся Костя, не находил себе места. Терзало предчувствие неминуемой беды. Рано или поздно столкнется лоб в лоб с капитаном. И от того, как он поступит, во многом будет зависеть его дальнейшая жизнь. И не только его жизнь, иногда ему казалось, что от этого будет зависеть жизнь и реки, и тайги, и всего его маленького народа ханты. А что он сделает в решающую минуту — он еще не знал. И это еще более тяготило и томило его душу.
Но в этот день ничего не случилось.
Капитан раньше обычного поставил катер на прикол и объявил о ночлеге. Потом он немного побродил по берегу с ружьем. Вернувшись на катер, включил клотик и завалился спать. А Костя, промаявшись всю ночь, заснул под самое утро. И привиделось ему, что по первой пороше он распутывает след лисицы. И когда стал настигать ее, услышал крик «лось!» Какой же это лось, подумал он. Ведь я бегу за лисой. Но крик повторился, и он окончательно проснулся. В иллюминаторах стоял день, стучал двигатель, за бортом бурлила вода. Он вскочил и высунулся из кубрика.
— Лось! — прошипел Буркин. — Ружье! Ружье давай!
Изрядно помешкав, Костя подал двустволку.
— Становись за руль! — командовал Буркин. — Жми на всю катушку! Давай!
Из рубки хорошо был виден сохатый, переплывавший реку. Из воды торчали часть головы с крепкими бронзовыми рогами и темная полоска спины. Костя понял, что лося ввели в заблуждение крутой поворот реки и шум катера. Он услышал стук двигателя сзади, и поэтому рванулся через реку. Но за это время катер обогнул мысок и выскочил на него. Костя прикинул расстояние — далековато, лось не подпустит, на выстрел. Это же, видимо, сообразил и Буркин: выхватил старый топор и с остервенением ударил по толстому буксирному канату. Топор был тупой, и капитан безостановочно молотил по веревочному канату, приговаривая:
— Рраз — раз! Рраз — раз!..
По легкому толчку Костя понял, что катер освободился от понтона: Буркин перерубил-таки буксирный трос, скорость увеличилась.
— Нажимай, не успеем! — кричал Буркин.
Бросив топор, он помчался на носовую часть катера и уже оттуда командовал:
— Жми! Жми прямо на него!..
И сокрушенно вздыхал:
— Неужели уйдет, а?!
Сохатый уже подплыл к спасительному берегу, но не мог выбраться на сушу — было слишком круто. Он повернул вдоль яра, выискивая пологое место.
А катер, ревя, разрывая реку посередине, подбирался все ближе и ближе.
— Теперь не уйдет! — воскликнул Буркин. — Будет мой!
— Пока еще не твой, — сказал Костя.
— Не бойсь, буркинская рука не подведет!
Сохатый наполовину выбрался на сушу. И катер разъяренным зверем несся прямо на него.
И когда тупой палец капитана лег на спусковой крючок и черные точки дула медленно поплыли вверх, Костя Казамкин прокрутил в мыслях прошедшие сутки — со вчерашнего раннего утра до сего мига. Прокрутил и подивился тому, что проплавал все лето с капитаном, а так и не узнал его, не понял, не мог предположить, чем тот дышит.
Тут ружейный гром рванул осенний лес.
Сохатый удивленно глянул на катер и, отряхнувшись от воды, устремился к лесу и вскоре скрылся за деревьями.
Буркин, обескураженный, переводил взгляд то на берег, где скрылся лось, то на ружье.
— Во паразит, еще оглядывается! — наконец выругался он, придя в себя. — Погоди, еще попадешься мне!
— Бывает, — сказал Костя, убавляя обороты двигателя.
— Первый-то неудачный выстрел, — бормотал Буркин, вытаскивая гильзу. — Будто из кочерги выстрелил!
— В тайге всякое бывает, — односложно повторил Костя.
— Еще раз подведет пушка — утоплю ее, не пожалею! — бубнил капитан. — Сколько мяса упустил — не меньше пятисот кило!..
— Ружье ни причем, — сказал Костя.
Буркин протер запотевшее красное лицо, поставил ружье в угол рубки и устало опустился на табуретку. Некоторое время плыли молча. Костя крутил штурвал. А капитан, прикрыв глаза, будто задремал. Потом он пошевелился, поерзал на сиденье и вяло проговорил, будто самого себя спрашивал:
— И куда эта чертова пуля улетела?..
— Пуля? — переспросил Костя.
— Хотел бы я знать… — закончил свою мысль капитан.
Костя помолчал, потом сказал неторопливо:
— А пуля — вот она! — и он разжал кулак перед носом капитана.
Буркин остолбенел, будто гром его поразил. Только бесцветные глазки заметались: пуля — Костя, Костя — пуля. Он сидел неподвижно, лишь глазки носились туда-сюда, туда-сюда. Потом рука его рванулась за пулей, но Костя машинально сжал кулак.