— Куда он направился? — спросил Торак.
Он упорствовал. Ренн держала в руках чашку с горячим березовым соком и удивлялась терпению человека из племени Морского Орла.
— Да не знаю я! — отрезал охотник. — Я был занят, я шел торговать.
— Думаю, он пошел вверх по течению, — добавила спутница охотника.
— Вверх по течению, — уточнил Торак.
— Это все равно, что куда угодно, — заметила Ренн.
Но Торак уже шел в стоянку племени Ворона к лодкам из оленьих шкур.
Шла уже вторая ночь с погребального обряда Бейла, и после изматывающего перехода они достигли торгового места на берегу. Густой туман обволакивал стоянки на побережье и в устье Лосиной Реки. Племена Ивы, Морского Орла, Водорослей, Ворона, Баклана, Гадюки — все пришли, чтобы обменять рога и рожки на тюленьи шкуры и твердые Морские яйца. Фин-Кединн ушел вернуть одолженные у племени Кита лодки, а вороны гнездились на сосне. Волка поблизости видно не было.
Ренн нагнала Торака, который пробирался вперед, расталкивая толпу, не обращая внимания на заслуженные раздраженные взгляды.
— Торак, постой! — Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не слышит, она продолжила уже шепотом: — А ты не думаешь, что это может оказаться ловушкой? Прежде ты уже попадал в ловушки Пожирателей Душ.
— Мне все равно, — сказал Торак.
— Сам подумай! Тиацци и Эостра где-то поблизости, последние из Пожирателей Душ, самые могущественные из всех.
— Мне все равно! Он убил моего сородича. Я собираюсь убить его. И не говори мне, что надо пойти поспать и мы начнем с утра.
— Я и не собиралась, — ответила Ренн, уязвленная его резкими словами. — Я собиралась сказать, что раздобуду припасы.
— На это нет времени. Он и так уже опередил нас на два дня.
— Опередит еще сильнее, — возразила она, — если мы и дальше не будем охотиться!
Когда она дошла до своего убежища, которое делила с Саеунн, вид его знакомых, мешковатых оленьих шкур заставил ее остановиться. Меньше месяца назад она покинула его и убежала к лодкам, желая быть с Фин-Кединном и Тораком и снова увидеть Бейла.
Она закрыла глаза. Вспомнила, как разглядывала его искалеченное тело. Невидящий взгляд голубых глаз. Серая слякоть на камнях.
«Это его мысли, — повторила она себе. — Это его мысли сейчас впитываются в мох».
Зрелище стояло у нее перед глазами ночью и днем. Она не знала, видит ли Торак то же самое, потому что всякий раз, когда они начинали говорить об этом, все сводилось к поискам Тиацци. Казалось, в нем просто не осталось места для горя.
Туман тонкой холодной струйкой скользил по ее шее, и она поежилась. Она устала, и тело ее одеревенело от долгого перехода, а душа была пуста от горя и одиночества. Она и не подозревала, что можно чувствовать себя так одиноко среди людей, которых любишь.
А вокруг охотники появлялись и вновь исчезали во мраке. Она представила, с каким вожделением Тиацци держит в руках огненный опал. Человек, которому нравилось причинять боль другим. Который жил только ради власти.
Колдунья племени Ворона спала в углу укрытия, под затхлой шкурой лося. За зиму ее тело так усохло, что напоминало Ренн пустой бурдюк для воды. Она редко ковыляла дальше отхожего места, а когда племя переселялось, ее несли на носилках. Ренн задавалась вопросом, что же заставляет биться это сморщенное сердце и сколько еще это продлится. Уже сейчас в дыхании Саеунн угадывалось дуновение с кладбища племени Ворона.
Стараясь не разбудить ее, Ренн собрала свои вещи и набила мешок из кишки зубра продовольствием. Печеные лесные орехи, копченая конина, блюдо из толченой таволги, сушеная брусника для Волка.
Лосиная шкура зашевелилась.
Ренн вздрогнула.
Из-под шкуры показалась старческая пятнистая макушка: колдунья племени Ворона, прищурившись, оглядела ее.
— Так, так, — сказала Саеунн голосом, похожим на шелест сухих листьев. — Значит, уходишь. Стало быть, тебе известно, куда он направился.
— Нет, — ответила Ренн.
Саеунн всегда умела уязвить ее, зная ее слабое место.
— Но Лес велик… Уж наверное ты попыталась выяснить, куда он пошел.
Она имела в виду узнать при помощи колдовства. Ренн сжала сумку в руках.
— Нет, — пробормотала она.
— Почему?
— Не смогла.
— Но способности-то у тебя есть.
— Нет. — Внезапно в глазах ее выступили слезы. — Я должна видеть будущее, — сказала она с горечью, — но я не смогла предвидеть его смерть. Какой прок быть колдуньей, если я не могла предвидеть это?
— Может, ты и способна к колдовству, — проскрипела Саеунн, — но ты еще не колдунья.