Я кивнула, и та дерзость, внезапно овладевшая мной, начала ускользать сквозь пальцы, точно раскрошившийся камень.
Он молчал так долго, что я сказала:
— Если ты сейчас же не скажешь что-нибудь, я умру от стыда.
Его пальцы скользнули вверх по моей шее и снова остановились на затылке, слегка приподняв его вверх.
— Что бы ты хотела, чтобы я сказал?
Я скривила губы, а потом пробормотала:
— Что ты чувствуешь то же, что и я, хотя бы немного.
— Но если я скажу это, я солгу.
Моё сердце сжалось от унижения, а затем я зажмурилась, плотно закрыв глаза.
— Я солгу, потому что, что бы ты ни чувствовала, я чувствую это в десятикратном размере. Я чувствую себя так с тех пор, как ты вошла в ту гостиную с высоко поднятым подбородком. С тех пор, как между нами установилась эта связь, что заставляет меня сдерживать себя и не дать этому поцелую случиться.
Я открыла глаза, унижение сменилось чем-то совершенно другим. Чем-то, что заставляло нашу связь гудеть.
— Почему?
— Потому что, как только ты окажешься далеко от Боулдера, далеко от меня и нашей связи, ты перестанешь хотеть меня, но я не перестану хотеть тебя.
— Ты этого не знаешь.
— Того, что я не перестану хотеть тебя? О. Я это знаю. Я был в… — он облизнул свои чувственные губы, отчего они заблестели. — Нас разделял океан, и я не мог выбросить тебя из головы, Несс. И это сильно выбивало меня из колеи. Я не был сосредоточен на команде, на миссии. Всё, о чём я мог думать, это о тебе и о том, через что тебя заставляла проходить стая, и что ты чувствовала. А потом, когда Коул сказал мне, что Лиам…
Он перекатился на спину, отпустив мою руку, но обхватив другой рукой мои плечи. Я положила голову ему на плечо, мои волосы рассыпались веером по его руке. Он провёл по ним пальцами, отчего кожу моей головы начало покалывать, всю меня начало покалывать.
— Когда Коул сказал мне, что Лиам начал подкатывать к тебе, я был ослеплён такой ревностью, что совершил серьёзную тактическую ошибку, которая подвергла риску одного из моих ребят. Это было ужасно, Несс.
Он вздрогнул и на долгую секунду закрыл глаза.
Я прижала ладонь к его груди, поймав быстрый ритм его сердцебиения кончиками своих пальцев.
— Прости.
— Это не твоя вина, солнышко. Это я оставил тебя. А не наоборот.
Только вот теперь это я говорила о том, чтобы оставить его. Что, если бы он действительно нашёл еду получше? Одна только мысль о том, что та официантка или Сиенна могли расположиться там, где сейчас лежала я, заставила меня стиснуть зубы.
— Я соврала, — сказала я, пытаясь ослабить напряжение у себя в челюсти. Я не отрывала взгляда от ладони, прижатой к его груди. — Я была влюблена в тебя, когда ещё была ребёнком. В прямом смысле. И я знаю, что это могло беспокоить тебя. Но ты был для меня всем. Ты значил для меня так много. Помнишь тот день, когда ты позволил мне пойти с тобой на свидание в кино с Бетси, или как там её звали?
Её лицо промелькнуло у меня перед глазами.
— Я ненавидела её округлые формы и каштановые волосы, ведь я сама была плоской, как доска, и блондинкой. Я ненавидела, что ты трогал и трогал её волосы. Её руку. Я так ненавидела это, что притворилась, будто у меня болит живот, чтобы ты отвёз меня домой. Чтобы ты остался со мной. Чтобы ты прикоснулся к моим волосам.
Какое-то время он ничего не говорил, словно пытаясь вспомнить. Или, может быть, после моего заявления он пожалел, что признался мне в том, что я ему нравлюсь.
— Её звали Кэрри.
О, божечки. Он её запомнил. Но что ещё хуже, он улыбнулся, вспомнив о ней. Мне было бы менее больно, если бы он ударил меня по рёбрам.
Он накрутил кончики моих волос на свои пальцы.
— Она порвала со мной в ту ночь, потому что я предпочёл тебя ей.
Его улыбка стала немного шире.
— Я знал, что ты влюблена в меня, но…
— На самом деле это была не влюблённость, а увлечение, — я поморщилась. — И я, честно говоря, понятия не имею, зачем я тебе всё это рассказываю.
— Думаю, я знаю.
— Правда?
Он перекатился на бок.
— Потому что ты решила испытать мою волю.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
— Или сломать её…
— Это работает?
— Когда у тебя что-то не получалось?
Я улыбнулась, но потом моя улыбка исчезла. Затем, в порыве смелости — или глупости — я сократила расстояние между нашими губами, накрыв его губы своими.
Из его груди вырвался стон, и он оторвал свои губы от моих губ.