— Если вам надо, чтобы я осталась подольше, я могу поработать ещё и осенью.
Он помусолил сложенную гармошкой этикетку между пальцами, и липкая бумага распалась на кусочки.
— Но только если вы считаете меня компетентной…
— Мы считаем тебя компетентной, — он разорвал всю этикетку, превратив её в кучку гранул размером с рис. — Даже слишком.
Я моргнула и посмотрела на него. Существовало ли вообще такое понятие, как «слишком компетентный»?
— Тебя устроят двадцать баксов в час?
— Двадцать баксов?
Я чуть не подавилась. В Калифорнии я зарабатывала одиннадцать с копейками.
— Это очень щедро.
Он взял мою пустую бутылку из-под пива, собрал устроенный им маленький беспорядок, а затем бросил всё это в мусорное ведро под раковиной.
— У тебя ведь проблемы с деньгами?
— Что?
Почему он спрашивал меня об этом? Неужели от меня исходили голодные флюиды? Я попыталась напустить на себя невозмутимое выражение лица.
— Нет.
— Тогда зачем ты согласилась на работу эскортницей?
— Чтобы встретиться с Хитом.
— Я не об этой встрече. Я о второй.
Я поморщилась.
— Откуда тебе известно о второй встрече?
— Коул был там.
Ох.
— Мне пообещали три штуки за ужин с Эйданом. Я не знала, кто он такой. Я бы не поехала, если бы знала.
Август смотрел на меня так долго, что я почувствовала, как мою шею начала заливать краска.
— Послушай, я не очень-то горжусь этим, но три штуки только за один ужин…
— Я тебя не осуждаю, Несс.
— Все остальные осуждают, — пробормотала я.
Он накрыл мою руку своей рукой. Несмотря на то, что я была немного загорелой, контраст между цветами нашей кожи был очень резким — светло-коричневый на фоне золотистого цвета слоновой кости.
— Я очень хочу получить от тебя честный ответ касательно твоей финансовой ситуации. Я знаю, что твой дядя в затруднительном положении, так как ожидает плату за гостиницу, и я знаю, сколько стоят медицинские услуги.
Я с трудом сглотнула, молясь, чтобы Август не почувствовал, какой липкой сделалась моя кожа.
— Я была несовершеннолетней, когда мама… после её смерти я не отвечала за оплату её медицинских счетов. Мне нужно было платить только за повседневные вещи и кое-что ещё, ну, там, за аренду, еду и её… — я прикусила нижнюю губу, — её похороны, — я, не отрываясь, смотрела на наши руки. — В общем, отвечая на твой вопрос, мне нужна работа, но не деньги в долг.
Раздался звонок в дверь. От запаха плавленого сыра и острых помидоров у меня заурчало в животе. Август неторопливо убрал свою руку и направился к двери. Он освободил посыльного от трёх картонных коробок и дал ему щедрые чаевые, после чего поставил еду на остров. Он поднял крышки на двух коробках, а третью оставил закрытой — вероятно, это был супер-огромный пирог Коула.
— Ты можешь дать мне свои банковские реквизиты? — спросил он, доставая тарелки и протягивая мне одну. — Чтобы мы могли перевести на твой счёт зарплату в конце месяца.
— Я отправлю их тебе по электронной почте чуть позже.
Я вытащила из коробки кусок идеальной треугольной формы и откусила заострённый кончик.
Пока мы ели, между нами воцарилась тишина. Её прервал резкий стук в дверь, за которым последовал звуковой сигнал.
— Йоу, — сказал Коул, входя внутрь.
Увидев меня, он остановился. И хотя Коул пытался скрыть своё удивление, оно было написано у него на лице.
— Несс получила водительские права, — сообщил ему Август. — Мы решили отпраздновать пивом и пиццей.
Я промокнула губы бумажной салфеткой, схватила сумку, стоящую на стуле рядом со мной, и спрыгнула со своего барного стула.
— Я как раз собиралась уходить. Не хочу портить ваше свидание.
Когда я направилась к двери, Коул сжал моё плечо.
От его пальцев пахло сигаретами.
— Мэтт рассказал мне, что случилось.
Не говори этого вслух. Не говори этого вслух. Мне не хотелось заново переживать всё это.
— Это был подлый поступок, — добавил он, опуская руку, — но он сам виноват.
Я уставилась на пол рядом с его кроссовками.
— Он не сделал ничего плохого. Мы не были вместе, — тихо сказала я, а потом попыталась улыбнуться, но с треском провалилась.
Прошло уже пять дней, но моё сердце всё ещё вздрагивало каждый раз, когда кто-то упоминал Лиама.
— Спокойной ночи, парни, — пробормотала я и вышла за порог в кобальтовую темноту.
По пути к фургону, я смотрела на звёзды. А потом я понаблюдала за ними ещё немного, пока ехала домой, жалея о том, что я не могла чувствовать себя счастливее, потому что сегодня был хороший день.