Мы были семьёй.
Мы были разные.
Мы не всегда были довольны каждым решением, но все это время лица, смотревшие на меня и слушавшие, как Стерлинг, Патрик, Рид и Мейсон объясняли нашу текущую ситуацию, были преданы друг другу. Мы слушали друг друга, как мужчины, так и женщины. Мы разделяли как наши поражения, так и наши победы.
Наши узы превосходили кровные.
Эта встреча была больше, чем для нас восьмерых. Здесь была и Руби.
Стерлинг поговорил с Патриком, отцом Руби, о ее присутствии. Руби присоединилась к нашей семье еще до того, как кто-либо из младших детей родился – или был зачат. Став первой щелью в броне Спарроу, она принесла в нашу семью невинность, о которой мы и не подозревали. Теперь она официально взрослая. В то время как ее родители пытались оберегать ее, жизнь Спарроу требовала проницательности. Это было возможно только при наличии знаний.
Я потянулась через стол и сжала ее руку.
– Ты в порядке?
Она кивнула и слегка улыбнулась.
– Всегда боюсь, что услышу, что небо падает.
Мэдлин положила руку на спинку стула Руби и обняла ее за плечи.
– В реальном мире небо всегда падает. Что нужно сделать, так это прислушаться к своему отцу и другим – ко всем нам. Эта группа слишком сильна, чтобы позволить маленькому небу остановить нас.
Руби кивнула.
Атмосфера в комнате сгустилась, когда Стерлинг подтвердил то, о чем мы с Мэдлин говорили. Потенциальное освобождение Рубио МакФаддена спровоцировало пожары и опасности в городе. Фракции прощупывали почву, чтобы определить стабильность организации Спарроу.
Кислота пузырилась у меня в желудке, когда Мейсон описывал транспортные контейнеры с детьми и молодыми людьми, оставленными умирать ужасной смертью от жары и обезвоживания. Лицо Мейсона было напряжено от беспокойства, и волосы, собранные в низкий хвост, этого не скрывали. Мертвые дети были визитной карточкой, напоминанием Стерлингу и клану о том, что Чикаго являлся рассадником торговли людьми, и все еще были клиенты и поставщики, желающие и способные возродить то, что он и его люди усмирили.
Из-под манжет рубашки Мейсона выглядывали цветные татуировки.
– Единственная зацепка, которую мы получили, – это квитанция на стоянке грузовиков в Хаммонде, штат Индиана, – сказал Мейсон. – У нас есть ребята, которые обыскивают эту и другие стоянки грузовиков, чтобы выяснить, не там ли вербуют жертв или перевозят их через этот район.
– Это недалеко, – сказала Лорна.
– Это между нами и Детройтом, – сказала Мэдлин.
По выражению ее лица я могла предположить, что она думала о братве, которая сейчас у власти в Детройте. Руководство перешло из рук в руки.
– Я общался с Сашей Быковым, – сказал Стерлинг в ответ Мэдлин. – Он клянется, что они не с севера, по крайней мере, не под его присмотром.
Мэдлин кивнула.
– Саша хороший человек.
В комнате воцарилась тишина, реальность навалилась на нас.
Хорошие люди способны на плохие поступки.
Патрик нарушил молчание, объяснив внутреннюю работу клана на улицах. В данный момент лояльность была очень важна и, возможно, подвергалась нападкам. Хотя нашим верным службам безопасности по–прежнему доверяли, прорваться через одну из них к одному из нас было бы большим выигрышем для того, кто пытается произвести впечатление на новый режим МакФаддена.
Рид повернул электронный планшет к столу.
– Гаррет подтвердил, что это была твоя сегодняшняя посетительница, Арания.
Я кивнула, увидев девушку.
– Она сказала, что ее зовут Мишель.
– У нас пока нет подтверждения ее имени, – сказал он. – Из-за любви к клиентам в институте меньше камер, чем мне бы хотелось.
Да, он упоминал об этом раньше. Пристальный взгляд, который я сейчас получала от своего мужа, сказал мне, что он тоже упоминал об этом.
– Но, – продолжил Рид, – мы смогли выделить эту фотографию, на которой она входит в институт сегодня утром.
– Откуда она могла знать, – спросила Мэдлин, – что Арания будет там сегодня? Она делит свое время между этим местом, институтом и «Полотном греха».
Рид кивнул.
– У нас был тот же вопрос. – Он провел пальцем по экрану, и появилось несколько картинок. – Она была в институте каждый день в течение последних четырех дней. Тебя там не было до сегодняшнего дня.
Поскольку сегодня была пятница, это означало, что большую часть этой недели она провела в коридорах института.
– И вы подтверждаете, что она не является резидентом?
– Никаких записей о ней.
– Как она провела внутри всю неделю, и никто ее не расспросил? – спросила я.
– Я поговорил с командой безопасности, – сказал Мейсон, – теперь, когда её опознали, ей не разрешат вернуться. Справедливости ради, она вписалась в роль – выглядела как надо. Короче говоря, она смешалась с толпой, и никто этого не заметил. Кроме того, она нашла маршрут, чтобы избежать главных входов.
Я выпрямилась.
– Какой маршрут?
– Через доставочный док.
Мои глаза широко раскрылись, я повернулась к Стерлингу.
– Это больше не повторится, – сказал он. – Мейсон позаботился об этом с командой безопасности, прикрепленной к институту.
Холодный озноб пробежал по мне.
– Мог бы кто-нибудь из... МакФадденов... Могут ли они попытаться навредить институту?
Лорна накрыла ладонью руку мужа, и все четверо мужчин кивнули. Контраст между Лорной и Ридом усиливал их красоту как пары — высокий и миниатюрная, темный и светлая, большой и маленькая. Мюрреи были воплощением притягивания противоположностей.
– Это имеет наибольший смысл, – сказал Рид, его темные глаза сверкнули в мою сторону. – Подумай об этом. Они хотят возродить империю торговли людьми двадцатилетней давности. Институт Спарроу не только борется с торговлей людьми, помогая выжившим, но и активно сотрудничает с медицинскими, юридическими и правоохранительными органами. Это противоположность тому, чего они хотят.
– Твоя система безопасности получает повышение, – сказал Мейсон.
– Я ценю заботу о личностях клиентов. Это не имеет первостепенного значения по сравнению с важностью твоей безопасности, безопасности персонала или безопасности самих клиентов.
Я посмотрела на Мэдлин и Лорел.
– Моя безопасность означала их безопасность.