Атли слушал его тревожную, горькую речь, едва ли понимая и половину из того, что Лель говорил, словно в его словах отсутствовал маленький, едва заметный, но очень важный кусочек мозаики. Осколок правды, которую Лель не мог найти в себе сил озвучить, произнести вслух, потому что они оба знали, что после этого уже ничего не будет как прежде, ещё одна черта, ещё более глубокая трещина, которая изменит картину, а она уже и без того рушилась на глазах. От ответа Атли отделял всего один вопрос.
– Кто напал на деревню? – тихо спросил Атли.
Лель поднял на него полный боли взгляд. Рыжие пряди упали на бледное лицо, руки сжались в кулаки.
– Соколы.
10
Люди и нелюди
Деревня, которую Финист обозвал Розней, мало чем отличалась от других деревень Вольского Царства и на первый взгляд выглядела вполне мирно: избы утопали в снегу, дым из труб валил столбом, предвещая скорые холода, в маленьких оконцах горел свет, по крышам катилось красное солнце. Василиса присмотрелась к ближайшим домам – волчьего аконита не видать, хотя его вполне могло замести.
– Ведьмак живёт у реки. – Финист кивнул куда-то в сторону. Они замешкались неподалёку от въезда, обдумывая дальнейшие действия.
– Предлагаю оставить лошадей, обогнуть деревню и зайти с берега, – сказал Кирши. – Так мы привлечём меньше внимания. Как зовут твоего ведьмака?
– Э-э-э, – протянул Финист, поднимая взгляд к багряному небу.
– Ты не помнишь имя своего должника? – хмыкнула Василиса.
– Их много, а я один, – парировал Финист. – И чтобы взимать долги, мне не нужно знать имя, достаточно того, что я помню, как он выглядит и где живёт. Вот у этого нос крючком и золотая серьга в ухе. Вроде бы…
– Ты издеваешься, – закатила глаза Василиса и спешилась.
– Зачем мы вообще его с собой взяли? – спросил Кирши, спрыгивая в снег.
– Потому что я очень полезный, – тут же отозвался Финист и набросил поводья на ближайшую ветку. – И потому что наша красавица в меня влюблена.
– Мечтай, – бросила Василиса через плечо, пытаясь разглядеть в вечернем спокойствии деревни хоть что-то подозрительное.
– Ты забыла, что не можешь мне врать? – лукаво протянул Финист.
– Зато ты врёшь как дышишь, – огрызнулась чародейка.
– Просто ты боишься выглядеть влюблённой дурочкой, я понимаю. Он ведь отверг тебя. Дважды. – Финист ткнул пальцем в Кирши.
Тот смерил его холодным взглядом.
– Единственный влюблённый дурак здесь ты, – сухо заметил он и, обойдя Финиста с Василисой, двинулся к домам.
– Вот видишь, – присвистнул Финист. – Он тебя не любит, так что ты можешь…
Василиса резко обернулась, оказавшись с Финистом лицом к лицу. Достаточно близко, чтобы чувствовать на щеках его дыхание.
– Зачем ты это делаешь? – Она гневно смотрела ему в глаза.
– Что? – невинно поднял брови Финист, но на губах его изогнулась лукавая улыбка.
– Пытаешься вывести из себя Кирши. Мы оба знаем, что я чувствую и что к тебе эти чувства не имеют никакого отношения. Я не люблю тебя, я не хочу быть с тобой, я хочу тебя использовать, а потом, когда всё закончится, тебя будет судить Гвардия.
Улыбка Финиста стала ещё шире, во взгляде появились недобрые огоньки, он наклонился к Василисе так, чтобы их глаза и губы оказались на одном уровне:
– Да, красавица, только я знаю, что тебе снятся наши жаркие ночи. Твоё тело не забыло меня, ты всё ещё в моей власти. – Он медленно и чётко выговаривал каждое слово. – И именно поэтому ты до сих пор не с ним. – Он кивнул куда-то Василисе за спину. – Не подпускаешь его, потому что всё ещё хочешь меня. А он всё глядит на тебя грустно, как брошенный щенок, и на что-то надеется. Хотя видит, как ты смотришь на меня, слушает, как стонешь во сне…
Пощёчина вышла звонкой и сильной, голова Финиста дёрнулась, но улыбка так и не сошла с лица, будто он того и добивался. Василиса тяжело дышала, стиснув зубы и побелев от гнева.
– Сейчас не время и не место, Финист, – проговорила она, беря себя в руки. – Я не знаю, чего ты добиваешься, но…
– Тебя.
– Но, – с нажимом повторила чародейка, – мы обязательно обсудим это позже, а сейчас займёмся…
Воздух расколол женский крик. Василиса оглянулась на деревню.
– Чубасья мать, – ругнулась она и побежала к домам, ориентируясь на следы, оставленные Кирши.