Солнца не было видно из-за промозглой хмари, царившей на улице. Стоило только высунуться из подъезда, как меня словно погрузили в какое-то болото - настолько влажным и тяжелым был воздух этим утром. Я ощутил, что чрезмерно потею. Причиной этому не могло послужить волнение, поскольку я был абсолютно спокоен - все из-за этой, разлитой повсюду в воздухе, тягучей духоты. Как ни крути, но ощущать, как футболка в считанные секунды насквозь пропитывается потом - дело малоприятное.
Подходя к платформе, заподозрил, что некий субъект в коричневом пальто (как он в нем не задохнулся только?!) уж больно длительное время следует за мной, но потом выбросил эти домыслы из головы. Это просто признаки зарождавшейся паранойи, не более того. Хотя и этого более чем достаточно! Прежде ничего такого не замечал за собой. Недаром говорят, что все когда-нибудь бывает впервые. Похоже, и правда…
Мужчина в коричневом пальто за мной в поезд не последовал, скрывшись по другую сторону железнодорожного полотна.
Мои подозрения не оправдались, поэтому, привалившись лбом к запотевшему, холодному – как странно - стеклу окна, пустым взором уставился в пробегавшие перед моими глазами пейзажи, стараясь ни о чем не думать. Может быть, причиной тому послужила пресловутая духота или нечто иное, но мысли в голове ворочались с натугой и ленью. Потому бездумно сидеть оказалось намного проще, чем обычно бывало для меня.
Возможно, просто не выспался! Но ничего поделать уже нельзя. Раз Камышин позвонил, а звонил он, между прочим, уже из редакции, то имело смысл внять просьбе и поспешить. Возможно, это что-то даст. Хотя, как я не пытался, так и не сумел понять, какие положительные изменения может принести нам с Дмитрием Юрьевичем эта ранняя встреча.
Против обычного, Камышин не сидел в своем кабинете, а прохаживался между столами в редакторской. Больше никого в офисе не наблюдалось. Что было вполне ожидаемо, учитывая, что до начала рабочего дня оставалось еще полтора часа.
По лицу Камышина было несложно понять, что он чем-то изрядно обеспокоен. И я, в принципе, с определенной долей вероятности мог бы предположить, в чем именно заключается причина данного беспокойства.
Заметив мое появление, Дмитрий Юрьевич, не произнося ни слова, сделал мне жест следовать за ним, после чего направился в сторону подсобных помещений, где вот уже который год пытались организовать нечто похожее на архив редакции. Но на данном этапе пока просто свалили в этом углу все коробки со старыми материалами. Камышин, не задерживаясь надолго, распихал ногами коробки, освободив тем самым проход к двери черного выхода.
Мы вышли с ним на лестницу, которая большую часть времени оставалась неиспользуемой, по крайней мере, на участке между третьим и пятым этажами. Правда, выйти с нее на улицу тоже не представлялось возможным - на третьем этаже путь преграждал сплошной лист металла. Раньше тут была устроена курилка, но потом, в связи с попытками организовать то самое архивное хранилище, выход загородили всевозможным хламом. Так что курить сотрудники редакции, кто еще не отказался от этой пагубной привычки, стали на балконе четвертого этажа, что грозился в любой момент обвалиться под весом набивавшихся на нем как сельди в бочке курильщиков.
Камышин не стал долго рассусоливать, просто повернулся ко мне и невеселым голосом сообщил:
- Они снова мне звонили…
И замолчал. Я кожей ощутил повисшее от этих слов напряжение.
- И что?
- Собственно, ничего серьезного. Просто напомнили, что нам следует тщательно подумать, не завалялось ли у нас еще какого-нибудь документа по этому вопросу. Никаких угроз. Мне даже показалось, что они сами-то не уверены, что у нас еще может что-то быть.
Камышин внимательно посмотрел мне в лицо, стараясь, очевидно, понять, чем заняты мои мысли в этот момент.
- Вот я и подумал... Раз они так с этим всем носятся, - он сделал паузу. - То нам не стоит давать хода этому материалу, тем более что все документы у нас изъяли. Хотя, должен признать, соблазн был… хоть каким-то боком отразить…
- Не все, - повесив голову, сообщил я главному редактору.
Он как-то странно на меня посмотрел:
- То есть?
- Я забыл отдать им диск. Просто был уверен, что все находится в пакете, а он оказался у меня в компьютере.
Камышин нахмурился, о чем-то напряженно размышляя. Складывалось впечатление, что он пытается принять какое-то очень важное решение.