Может показаться странным, что я плелся по грязному тракту, вместо того, чтобы пройти по относительно чистому снегу, но ничего удивительного в этом нет. В снегу ноги утопали на раз. И сразу по колено. Это означало, что передвигаться там было ничуть не легче, а даже, наоборот, труднее, чем по дороге.
Сзади раздался звук работающего движка. Я остановился и с надеждой оглянулся назад. Вдали показался трудно различимый в сумерках силуэт какого-то транспортного средства. Судя по звуку, это был грузовик. Стоять на месте я не мог, что-то гнало меня вперед, а потому отвернулся и потопал дальше, предоставляя возможность машине догонять меня.
Когда грузовик поравнялся со мной, то оказался престарелым грохочущим бортовым ЗИЛом. Водитель, один сидевший в кабине, окликнул меня и предложил подбросить, если нам по пути. Поскольку по пути нам было со всей определенностью, от предложения отказываться я не стал и полез в кузов, чтобы не заляпать грязью салон. Там обнаружилась единственная скамейка, укрепленная вдоль правого борта. Судя по разорванным креплениям, некогда с противоположной стороны располагалась такая же. Едва я приземлил свой зад на обшарпанную дощатую поверхность, как машина тронулась. Чтобы не свалиться со скамейки, мне пришлось со всей мочи ухватиться за нее.
Пока я трясся и подпрыгивал в кузове, отбивая себе все и вся, водитель что-то пытался мне рассказать, дружелюбно крича в заднее стекло кабины, но за ревом мотора ничего нельзя было разобрать. И через минуту я просто перестал прислушиваться. Судя по всему, моих ответов ему и не требовалось, лишь бы был слушатель.
К окраине деревни подъехали уже в темноте. Поинтересовавшись у водителя, который так и не удосужился представиться, как, впрочем, и я сам, где тут можно остановиться, и получив ответ, я попрощался со словоохотливым мужиком. Если верить его совету, то мне следовало постучаться в окна третьего дома от края, где жила некая «баба Клава», которая «всегда пустить, если чо, там, переночевать или надо когда». Что именно «надо», естественно, не пояснялось.
В доме, оказавшемся довольно большим по своему размеру и крайне странным по конфигурации, светились все окна. Похоже, хозяева не слишком переживали насчет экономии электричества. Оскальзываясь на грязи, я подошел вплотную к стене и постучал в окно, до которого пришлось тянуться, встав на носки. Под ударами стекло нехорошо задребезжало и заходило ходуном, хотя особых усилий я не прилагал. Во дворе разразились заливистым лаем собаки, как минимум две, которые до этого момента по какой-то причине молчали.
Калитку мне открыл худощавый подросток, который низким басом поинтересовался, чего, собственно, мне надо. Услышав о моем желании остановиться тут на ночь по совету, парень не стал уточнять, по чьему такому совету меня сюда принесла нелегкая, а повернулся к входу в дом и гаркнул что было мочи:
- Мам!!!
Из дверей вышла солидных габаритов дама. Лицо ее, пышущее силой и здоровьем, мало говорило об ее истинном возрасте. Но, ориентируясь на примерный возраст сына, я примерно прикинул – немного за сорок, хотя утверждать и не берусь.
- Чего надо? – голос у нее был низкий и могучий, как колокольный звон. Мне показалось, что заложило на мгновение уши.
- Мне сказали, что у вас можно на ночь остановиться.
Я старался не думать о том, как странно, должно быть, выглядит столь поздний гость в этой глубинке, которого невесть за каким чертом принесло в такую даль. Не хватало еще только, чтобы кто-то начал расспрашивать обо мне, кто я да откуда. Однако мои опасения оказались неоправданными.
- Можно, - разглядывая меня, сообщила все тем же густым голосом, в котором, однако, появились некие новые нотки, женщина. – Заходи. Митя, покажи ему, где и что.
После этих распоряжений, данных сыну, женщина скрылась в доме. Только откуда-то из глубины прошумела:
- За ночь – стольник. Если оставаться еще будете, тогда потолкуем.
И все. Я проследовал за Митей, который отвел меня в дальнюю часть двора и показал на обитую некогда черным дерматином дверь. Это молчаливое указание следовало, очевидно, понимать единственным образом: именно там мне и надлежало расположиться.
- Туалет во дворе, - парень махнул рукой куда-то в темноту. – Остальное там есть.
«Надеюсь, - подумал я, отдавая сотню парнишке, - что это «остальное» включает в себя хотя бы кровать». Но мои тревоги оказались абсолютно напрасными. За дверью оказалась чистая, уютно, пусть и небогато, обставленная комнатка. Железная кровать в углу с чистыми простынями и одеялом в снежно-белом пододеяльнике, стол, два стула, кресло. Была даже тумбочка, на которой стоял прикрытый цветастой тряпочкой массивный телевизор. Судя по лежавшему рядом пульту, был он вполне современным.