Я прислушивался, но вместо слов далекого разговора все отчетливее различал стук капель, которые, между прочим, так и не сумел разглядеть в лунном свете. Что же это? Галлюцинации? Не желая и дальше плодить в себе ненужные сомнения, высунул руку в окошко.
И заорал!
Бы…
Если б смог…
Боль была просто невероятной. В глазах сначала вспыхнул нестерпимый свет, а затем потемнело, и заплясали кровавые искорки. Казалось, что моя кисть погрузилась в расплавленный металл. Воздух от неожиданности вышибло из легких с такой силой, что кричать оказалось вовсе нечем. Кое-как отшатнувшись от оконца, прижимая к себе покалеченную конечность, я рухнул на колени, тихо подвывая себе под нос.
Как так-то? Что это такое было?
Сидя на полу, баюкая руку, на которую страшился взглянуть, пытался понять, что же со мной только что произошло? Неужели я теперь что-то типа вампира наоборот, и меня сжигает свет, исходящий от ночного светила. Или же пришельцам вовсе не суждено выйти под небо этого мира? Но как тогда тот нарком? Или кто он там был?
Дыхание выровнялось, но болевые ощущения пока что сохранялись. Я по-детски паниковал, борясь с желанием взглянуть на то, что осталось от кисти, и одновременно до одури страшась этого - жжение все не проходило, постепенно, словно бы, становясь сильнее и распространяясь вверх по руке. Показалось, что когда это покалывание доберется до сердца, то тут-то мне конец и настанет.
Определенно, так нельзя!
Не могу похвастаться излишней храбростью – всегда старался избегать критических ситуаций, несмотря даже на свою работу, казавшуюся порой довольно опасной, - но в этот раз единственное доступное решение пересилило все страхи. Перестав отговаривать себя, резко, словно отдирая с волосками накрепко прилипший пластырь, вскинул руку к глазам.
В неверном свете, льющемся из оконца, та сперва показалась мне вовсе и не обгоревшей, а наоборот, странно прозрачной, будто бы невесомой. Изумленно хлопнув глазами, вновь уставился на собственную конечность, претерпевшую вдруг такие метаморфозы. Но безуспешно – все исчезло: и бледность и мистическая призрачная прозрачность. Рука как рука. Ничего непоправимого не произошло: не сгорела она и не приобрела никаких невероятных свойств, которые мне сперва почудились – похоже, глаз совсем замылился, раз видит такого рода чушь. С осознанием этого нехитрого факта из руки исчезли и неприятные ощущения, что прежде упорно карабкались вверх, напоследок пробежав цепочкой ледяных иголок от плеча вглубь груди.
Паника отступила, и я постепенно вернул себе ясность мыслей. Не знаю, что это было, но стоит в первую очередь разобраться с этим вопросом – пусть и без явных проявлений, но боль точно была не иллюзорной и, кто знает, чем могло бы подобное закончиться, не отдерни я своевременно руку из-под мертвенного света. В конце концов, сердце от болевого шока откажет – и адью, покойся с миром, начинающий ходок по мирам.
Облегченно вздохнув, поднялся на ноги, собираясь вернуться на кровать и отложить все размышления и переживания на потом – есть возможность, значит, стоит отдохнуть, поскольку завтра моей судьбой высшие силы могут распорядиться совсем по-иному, без снисхождения и поблажек.
В коридоре за дверью заскрипели половицы – кто-то неторопливо шагал в сторону моей комнаты. Еще не понимая, стоит ли бояться подобного, успел покрыться холодным потом – мои рефлексы явно лучше меня знали, чего следует опасаться. Кляня себя за трусость, тем не менее, вжался в угол комнаты, в тень, стараясь стать как можно незаметнее, рассудком сознавая, что подобные действия вряд ли мне помогут, если кто-то решит прийти за моей головой.
Скрип прервался прямо напротив двери. Незнакомец потоптался – половицы жалобно верещали под его ступнями, указывая на немалый вес визитера - и затем, тяжко вздохнув, также медленно удалился в обратном направлении. Только тут я понял, что все это время старательно задерживал дыхание и сейчас был как никогда близок к тому, чтобы лишиться сознания от нехватки кислорода – все же я далеко не ловец жемчуга с какого-нибудь океанского архипелага, и мои легкие отнюдь не приучены к подобным упражнениям на выносливость.
Кое-как отдышавшись, успокоился, заставляя себя думать более спокойно и трезво. Вообще непонятно, что за причина так внезапно вогнала меня в подобное паническое состояние. Ведь прежде меня, бессознательного, не убили и не прикопали во дворе за этим домом, который про себя уже стал именовать «таверной» или «корчмой», а аккуратно перенесли на кровать, пусть жесткую, но все же. Наверняка, остальные гости постоялого двора спят на чем-то похожем, ведь, если правильно пониманию, тут эпоха, больше всего напоминающая наше земное средневековье, а значит: пыль, грязь, кровь, антисанитария и минимальные удобства во все поля. И это при самом лучшем раскладе.