Иисусе. Как долго он там пролежал?
Как долго он лежал там, парализованный, получая призрачные минеты от того, кто, вероятно, мёртв уже более ста лет?
Ник поморщился, прогоняя этот образ из головы.
Потом ему захотелось задать Джордану несколько вопросов.
Он хотел знать, кто или что могло или могло убить вампира-копа, пусть даже новичка. В итоге он не стал спрашивать. Что-то в тоне Джордана, в несвойственной ему молчаливости отбило у Ника желание поднимать эту тему, только не по открытой линии.
Вместо этого он сделал, то, чего Джордан явно хотел от него.
— Уже еду, — сказал он.
Глава 4
Странное место преступления
Как минимум, найти здание оказалось легко.
Вся улица, в обоих направлениях, была перекрыта правоохранительными органами.
Беспилотники так плотно патрулировали небо над головой, что Ник решил, что средств массовой информации там не меньше, чем полиции Нью-Йорка и других правоохранительных органов.
Что бы там ни было, это не могло быть исключительно из-за одного мёртвого вампира-полицейского.
Люди не настолько сильно любят вампиров.
Нику пришлось четыре раза показать свой жетон вместе с расовой татуировкой и штрих-кодом, чтобы пройти мимо первой шеренги патрульных, охранявших место преступления. Он нахмурился, оглядываясь по сторонам и отмечая, как много разных офицеров в униформе толпилось у входа в здание; он опознал по меньшей мере шесть различных подразделений правоохранительных органов, работавших по всему миру и в охраняемых территориях.
Агенты Национальной обороны и Регионального Антитеррористического отряда, которые относились к тому, что осталось от Соединённых Штатов, стояли рядом с офицерами полиции Нью-Йорка и почти всеми существующими органами по расовым отношениям. В первую очередь там присутствовал Совет МежРасовой Дружбы, или М.Р.Д. («МоРДы» для вампиров и других полукровок), и Человеческое Расовое Управление, или Ч.Р.У., которое большинство нелюдей называло «Поводок».
Это не к добру.
Вдобавок к местным отделениям, работавшим в Нью-Йорке, Ч.Р.У. обладало юрисдикцией по всем миру. Поводок был органом принуждения, и по сравнению с ним американское М.Р.Д. казалось ничем иным, как щеночками, котятками и радугами.
По правде говоря, Ник до сих пор чертовски нервничал из-за Поводка.
Даже когда он не делал ничего плохого, ему казалось, что механический аллигатор вот-вот вырвет его сердце из груди.
Наблюдая за полудюжиной агентов «Поводка», тихо переговаривающихся у бронированной машины, Ник обошёл их стороной. Он направился в вестибюль здания, где Джордан велел встретиться с ними.
Первым он увидел Морли.
Высокий, тощий как жердь афроамериканец-детектив стоял у старомодной вращающейся двери и пил искусственный кофе из уродливой кружки «Янкиз», которую всегда носил с собой. Проклятая штуковина мигала и превращалась в старомодное изображение американского флага, перемежавшееся виртуальными фейерверками над древним символом Янкиз.
Морли наблюдал за приближением Ника, и его худое лицо не улыбалось.
Обычно детектив не выглядел таким старым.
Несмотря на его волосы с проседью, Ник обычно думал о нём как о человеке, близком к «средней» части среднего возраста и чертовски хорошо сложенном. Глядя на него сейчас, он понял, что Морли, вероятно, приближается к шестидесяти годам, то есть к верхней части этой возрастной категории.
Будучи вампиром, он до сих пор умудрялся путаться в человеческих годах.
По правде говоря, он считал Морли своим ровесником.
И это вопреки тому, что Ник выглядел скорее на тридцать, чем на пятьдесят, не говоря уже о том, что он был старше старика на несколько столетий.
Он остановился перед своим человеческим боссом, нахмурившись.
— Где Деймон? — сказал он, имея в виду Джордана. — Какого хрена здесь произошло?
Полные губы Морли хмуро скривились.
Кивнув Нику, чтобы тот следовал за ним, он повернулся и пошёл вглубь трёхэтажного вестибюля. Он направился к круглому посту охраны, стоявшему почти точно посередине отделанного бронзой помещения.
Ник огляделся, заметив, что весь интерьер был покрыт той же самой бронзой — три стены с гравировкой в стиле арт-деко, минималистские линии интерьера в серых, золотых и чёрных тонах. Каждая поверхность, которую он видел, была такой чистой, что с неё можно было бы есть.