Скавр задумчиво покачал головой:
– Мне это не дает покоя с той минуты, как ты впервые упомянул об этом. Что заставило целую когорту опытных, хорошо подготовленных воинов перейти на сторону этого отребья? Что вынудило их отказаться от надежды получить гражданство? Почему они предпочли жизнь изгоев, обреченных на неминуемую смерть?
Квинт указал на стул.
– Сядь, и я скажу тебе. – Он прошелся по комнате, затем обернулся. Лицо его было хмурым. – В данный момент наша главная головная боль – это банда, неожиданно выскакивающая из леса… Остальные шайки разобщены, это бывшие рабы и дезертиры, заигрывающие с судьбой, так как знают, что их много, а наши силы, увы, ограничены. Будь все только так, думаю, я смог бы положить конец их разбойным нападениям, располагая тем количеством людей, какое у меня есть. Моя беда в том, что их главарь отлично знает свое черное дело. Он на редкость удачлив. Или это профессионал. Или и то и другое. У его банды, похоже, имеется в лесу тайное место, где они прячутся – где-то вдали от торных охотничьих троп. Я долгие месяцы рыскал по лесам, но так и не наткнулся на их следы за все время моих поисков. А я делаю это всякий раз, когда у меня достаточно солдат. Понимаю, этим не объяснить, почему к ним прибивается так много дезертиров… – Прежде чем продолжить, префект устало потер лицо. – Этот их главарь. Похоже, он убедил их, что они никакие не разбойники, а мятежники, восставшие против империи. Он говорит им, что это имперская армия принесла в их края с востока заразу и что император виновен в гибели их родных и друзей. Он заставил их поверить в то, что они борцы за свободу, а не воровской сброд, которым они на самом деле являются. Но хуже всего то, что они поверили в его непобедимость. Каждый раз, когда он считает, что его могут узнать, он надевает кавалерийский шлем с блестящим забралом, так что никто не имеет понятия, кто он такой и откуда родом. У него меч, сделанный из необычного металла, который якобы способен разрубить все, что угодно, включая – хотите верьте, хотите нет – даже железные щиты. И еще он совершенно безжалостен.
Скавр пожал плечами:
– Я на своем веку повидал немало жестоких людей. Что ты имеешь в виду под безжалостностью?
Канин ответил не сразу.
– Ты спросил меня, почему когорта ауксилариев перешла к разбойникам? Видишь ли, это была не полная когорта. Лишь три центурии солдат-треверов [21].
Рутилий печально покачал головой:
– Неужели нашелся идиот, который отправил рекрутов, набранных на землях треверов, что лежат всего в пятидесяти милях к югу отсюда, очистить леса от разбойничьих шаек?
Квинт кивнул:
– Угадал. Так оно и было. Легат из крепости Бонна, человек явно не знающий местной истории, приказал префекту когорты треверов силами всего четырех центурий очистить лес от разбойников. Будь он в курсе истории этих мест, он бы знал, что треверы имели сложные отношения с империей еще со времен их первого сотрудничества с Божественным Юлием, когда были разгромлены нервии. Тот факт, что они перешли на сторону батавов [22], когда те восстали против Рима, говорит сам за себя и мог бы послужить хорошей подсказкой. Хотя, наверное, за столетие память о тех событиях постепенно стерлась. И все-таки…
Он выразительно выгнул брови, словно разделяя мрачный сарказм Скавра. В свою очередь, трибун терпеливо ждал продолжения рассказа.
– Впрочем, все шло гладко, пока они не отправили одну центурию на заставу, охранять дорогу, ведущую к Колонии Клавдия. Темной ночью разбойники напали на них, вырезали всех до единого солдат, осмелившихся поднять на них меч, а остальных увели с собой. Голову центуриона они накололи на копье. Главарь бандитов, кто бы он там ни был – кстати, местные жители дали ему прозвище Обдурон, – быстро вычислил, откуда родом были воины трех других центурий. На следующую ночь он окружил лагерь, призвал убить офицеров и пополнить ряды борцов за независимость «их народа» во имя богини Ардуины. И они его послушались. Ее имя имеет магическую власть над людьми, выросшими в местных темных лесах.
Скавр запустил руку в лежавший у его ног мешок и извлек из него погнутый кавалерийский шлем.
– Это, случайно, не его шлем?
Канин взял у него шлем и пристально посмотрел на забрало – шлем Юлия, когда тот боднул противника, оставил на полированной бронзе внушительную вмятину.
– К сожалению, нет. Будь это его шлем, это решило бы основную часть наших забот. Мы бы, образно выражаясь, отрубили гадине голову, но эта штука слишком убога, чтобы принадлежать ему. Как я понимаю, вы сняли его с какого-то разбойника – из числа тех, что напали на вас по пути в Тунгрорум?