Ирейзеров было штук десять. И каждый — чуть не в две сотни пудов весом.
Собаки сразу кинулись в бой. Акела первой пролила вражью кровь: вцепилась одному волчине в щиколотку и, прежде чем он ее с себя стряхнул, до кости разодрала ему ногу. Тотал взвился в воздух. Злобно оскалившись, он стрелой носился от одного ирейзера к другому, щелкал зубами и то одного тяпнул, то другого. То клок шерсти выдрал, то до мяса шкуру прокусил.
Ирейзеры опешили, а стая, воспользовавшись отсрочкой, собралась с силами. Едва крылатые оклемались от удушья, взыграл боевой инстинкт, и ребята бросились в атаку.
— Эти так же смердят, как и предыдущие, — орет Газзи. Он уже на славу поработал кулаками, но его, похоже, вот-вот вывернет от вони ирейзеров.
— Ну теперь-то я им задам! — звенит злобой голос Игги.
Ангел поворачивается и видит, как у него из носа брызнула струя крови. Но ей и самой не до размышлений — на нее уже накинулся здоровенный ирейзер. Она взвизгивает, юркнув между его ног, уворачивается, хватает обеими руками лампу и с размаху опускает ее ему на голову.
Дилана по-прежнему не отпускает кашель, но его кулаки мелькают со скоростью света, и он беспощадно молотит ирейзера. Волчина уже сложился пополам, пытаясь заслониться от ударов. Куда там! Видать, новенький хорошо запрограммирован драться до победного.
Боевого опыта у стаи хоть отбавляй. Но газовая атака даром им не прошла — они начинают выдыхаться. Силы у них на исходе.
Один из громил схватил Надж. Она отчаянно вопит и брыкается изо всех сил. Но на помощь ирейзеру подскакивает второй головорез и впивается в ее крылья.
Секунда — и он их оторвет!
42
Солнце греет мне плечи, волосы за спиной струятся по ветру. Вокруг тишина. Я лечу и блаженствую. Внизу змеятся реки сквозь каньоны, скалы, обдуваемые тысячелетними ветрами, и моя крошечная тень, едва различимая на голой земле.
И еще одна четкая черная тень, все ближе и ближе, следует за мной по пятам. Вот она уже надо мной.
Набираю полные легкие воздуха, складываю крылья, принимаю вертикальное положение и выкидываю вверх крепко сжатый кулак. Отлично сработано, а главное вовремя. Он приходится ровно в физиономию моего преследователя.
Слышу свистящее дыхание, чувствую треснувшую от удара кожу, ныряю вниз, делаю кувырок через голову и захожу на атаку снизу.
— Ты что, спятила? — кричит мне Клык, растирая скулу под правым глазом.
— Клык! — Выравниваю положение тела и подлетаю к нему вплотную, на расстоянии вытянутого крыла. — Прости! Прости меня! Я случайно. Я не знала, что это ты. Ты зачем за мной следишь?
— Кому еще-то быть? — Голос у него сердитый, и он не отрывает руки от лица.
— Да кому хочешь. Может, ирейзер, может, флайбой или…
— Нет больше никаких ирейзеров. — Он удивленно на меня смотрит. — Их на покой отправили. Забыла, что ли. И не думаю, что флайбои где-нибудь еще остались. От них уже тыщу лет ни слуху, ни духу. Кто еще за тобой полетит, кроме кого-то из наших?
Мы оба одновременно вспоминаем про Дилана.
— Я же сказала, прости… Я от неожиданности.
Скула у него красная и уже распухает. Вот красота-то завтра будет!
— Смотри, там внизу дерево. Давай сядем посидим немного, — предлагает Клык.
На самом обрыве скалы несколько молодых сосенок. И одна высоченная, старая и раскидистая. Минута — и мы, резко сбросив скорость, опускаемся в развилку ее толстых ветвей.
— А ты прости меня за вчерашнее. — Клык прислоняется спиной к мощному ровному стволу. — Дилан меня вчера совсем достал. Не надо было так заводиться. Ну и, понимаешь, в запале я все проворонил. Даже что дом горит, не заметил. — Он криво усмехается.
— Да ладно, с домом все в порядке. Только диван сгорел. Это Газ с Игги новую взрывчатку изобретали. Вот искра и упала. А так все ничего…
Клык покачал головой, вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. У меня опять побежали по спине мурашки, и мне опять захотелось прижаться к нему и забыть обо всем на свете. Но что-то все-таки изменилось, что-то внутри меня стало иным.
Не пойму почему, но передо мной вдруг встает лицо Дилана. И теперь их как будто со мной рядом двое: Клык и Дилан. Ночь и день. Лицо Дилана открытое и ясное. Он точно вот-вот задаст вопросы, начнет обсуждать и разговаривать. А Клык похож на самую интересную на свете загадку: он закрыт, полон тайн и непонятной внутренней силы.
— Джеб говорит, стая на нас жалуется, — говорю я ему.
Свежий, благоухающий сосновой смолой ветер треплет мне волосы, и я заправляю их за уши.