— Тебе не хотелось укусить кого-нибудь из них? — Его голубые глаза начинают темнеть.
— Только тебя, — признаю я. — Ты другой. — Это еще мягко сказано.
Даже зная, что Йен раньше пытался защитить меня от Винсента, у меня были мысли о том, чтобы напасть на Йена, если он попытается напасть на него. Я оставила свое собственное оружие в машине, когда поняла, что собираюсь покопаться в доме Винсента. На каком-то глубинном уровне я никогда не считала Винсента угрозой для себя. Интересно, не поэтому ли я была такой бесстрашной, когда впервые подошла к его двери?
— Ты тоже для меня другая, крошка.
— Может, Йен разберется с этим. Он много знает о вампирах. Я едва ли ознакомилась с книгами, которые у него повсюду валяются.
— Тогда мы подождем и посмотрим, что он найдет. Ты сказала, что человек, который владел этим местом до меня, был высушен? — спрашивает Винсент, возвращая меня к текущей теме.
Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы не дать кому-то еще быть убитым и разлученным со своими семьями.
— Это случилось здесь? Риэлтор не сообщил мне об этом маленьком факте.
— Риэлтор — вампир? — Я оживляюсь. Возможно, я бы снова раскрыла это дело.
— Нет.
— Черт.
Сексуальный глубокий смешок покидает Винсента. Я ловлю себя на том, что возвращаюсь к нему, пока он готовит, и мы перекидываемся теориями.
Невозможно бороться с тягой, которую испытываю к нему. Не то чтобы я этого хотела. Винсент — мой.
Глава 9
Винсент
— Давно не готовил, но, по-моему, это съедобно, крошка. — Я накладываю ей еду — равиоли с рикоттой и кремом пекорино, украшенные базиликом.
— Ты… приготовил это? — Она смотрит на меня, когда я выдвигаю для нее стул.
— Все в порядке? — Я ставлю блюдо перед ней, затем расстилаю салфетку у нее на коленях. — Как я уже сказал, я умею готовить. Или, по крайней мере, умел. Хотя теперь признаю, прошло много времени.
— Пахнет вкусно. Я осматривала каминную полку, и когда до меня донесся запах, я буквально подплыла сюда, как персонаж мультфильма.
Ее оборот речи вызывает у меня улыбку.
Наклонившись вперед, она принюхивается и стонет.
Это творит со мной такие вещи, которых я, помнится, никогда раньше не испытывал. Срань господня, думаю, мог бы проделать дырку в гранитной столешнице. Мой член пульсирует, и я начинаю беспокоиться, что не смогу контролировать себя, когда дело дойдет до нее.
Я отступаю.
— Наслаждайся.
— Куда ты? — Она кладет вилку в рот, затем закрывает глаза. — Так. Вкусно.
То, как она звучит, удовольствие в том, как она говорит, как двигается — трудно отвести взгляд. Я заставляю себя повернуться и заняться мытьем посуды.
Баффи запрыгивает на стойку рядом со мной, и, клянусь, на ее мордочке появляется самодовольное выражение. Она поднимает лапу, облизывает ее, затем неторопливо проводит по своим усам.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — Я спрашиваю ее.
Она не отвечает. Она всего лишь кошка. Очевидно, я был бы сумасшедшим, если бы услышал, как она разговаривает со мной.
— Она много чего знает. — Эверли щебечет со своего места за столом. — Баффи — самая преданная, лучшая подруга, самая красивая девочка — она для меня все.
Баффи перестает умываться и садится немного прямее, задрав свой маленький носик кверху.
— Я не думаю, что ей нужно еще больше объедаться.
— Она не толстая. Она замечательная. Она никогда не покидала меня. Я имею в виду, смотри, она даже следовала за мной всю дорогу сюда. Ты живешь довольно далеко от города, но она все равно смогла меня найти.
— Это интересно. — Я еще раз бросаю взгляд на кошку. Я слышал множество историй о фамильярах или ведьмах в обличье животных. В этом звере определенно есть что-то особенное, но не могу понять, что именно.
— Очень вкусно. Спасибо. — Эверли подходит ко мне сзади и ставит тарелку в раковину.
— У меня есть еще. — Я тянусь за новой тарелкой. — Давай наложу.
— Нет. — Она потирает живот. — Я наелась.
Что-то в этом движении вызывает во мне боль. Я никогда не хотел детей. Конечно, это невозможно. Я мертв. Меня превратили в вампира так давно, что даже не помню. Как и Эверли, я сирота. Мой создатель бросил меня сразу после обращения. С тех пор я по большей части один. Так что нет, дети никогда не были для меня в приоритете. Но из-за того, как она потерла свой живот, возникло странное чувство. Почти дежавю. Она, вынашивающая нашего ребенка. Одна мысль об этом заставляет улыбаться, даже если это невозможно.