Маленькая тумбочка у кровати была вся заставлена бутылочками с лекарствами, глазными каплями и инсулином. Это выглядело столь же дико, как если бы там находились боеприпасы, и я, открыв верхний ящик, смела все туда, чтобы оставить комнату такой, как хотела бы бабушка.
В самом ящике оказались игла, пластиковая трубка и маленькая склянка с узким горлышком, похожая на чернильницу. Все было чисто вымыто, но запах крови чувствовался так сильно, что я осела на кровать.
Когда кровь животных перестала помогать, она придумала кое-что, что меня спасло. Она не говорила мне, что это была человеческая кровь; если бы я узнала, я нашла бы какой-нибудь другой способ ее достать. Почему она мне не сказала?
(«Не волнуйся, – сказала она. – Ты со мной».)
Я задумалась: если бы я попыталась, то вернула бы ее назад. Я могла заглянуть по ту сторону смерти, сомнений не было: если бы я ее вытащила, она составила бы мне компанию, возражать бы не стала, и мы могли бы уйти отсюда и отправиться куда захотим…
Я опустила голову к коленям и, закрыв лицо, заплакала.
21. Ты плачешь кровью.
Выплакавшись, я облизала руки дочиста и выпила остаток крови, что еще была в холодильнике. Теперь я знала, что она бабушкина – странная на вкус, но это был дар любви, а мне требовались силы, чтобы совершить задуманное.
Склянка с пробкой отправились ко мне в рюкзак вместе с необходимыми вещами и наличкой из папиного стола.
Надев желтую футболку, я оставила родителям записку и выдвинулась в путь.
22. Души умерших можно хранить в том предмете, который был им дорог. Неважно, как далеко они умерли, их можно вернуть домой, чтобы они не были рассержены и не чувствовали одиночества. А до тех пор могут спокойно спать в земле.
Меня колотит всю дорогу по шоссе, руки трясутся за рулем, но назад я не поворачиваю. Я в долгу перед бабушкой. И я знаю, как она скучала по дому.
Джейк появляется в тот момент, когда я вхожу в аэропорт.
– Ты и для меня это сделаешь?
Он больше не просвечивается: если бы сквозь него не проходили люди, я бы подумала, что он настоящий.
Он смотрит на меня зелеными глазами.
Я наклоняю голову набок.
– А ты этого хочешь?
Он пожимает плечами.
– Я бы вернулся, если бы ты меня прогнала, но я подумал, тебе, может быть, нужен друг.
– Это я могу сделать и одна, – отвечаю я. Сейчас мне важно иметь возможность быть одной и все равно продолжать существование.
Он проводит рукой по моей руке.
– Я знаю, – произносит он. – Но если захочешь, то я здесь.
Я выжидаю три секунды, а потом улыбаюсь.
23. Это так же странно, как и быть живым. Тоже вникаешь во все по ходу дела.
Стив Берман. Улыбки
Утонуть было вполне реально. Холодный ливень и не думал прекращаться, и Сол промок до нитки. Вся одежда была насквозь сырой – потертое полупальто, украденное им с ранчо «Котре», футболка «Ред Кэпс», купленная на их филадельфийском концерте, вафельная кофта с длинным рукавом, джинсы и трусы-боксеры, которые он вот уже несколько дней не снимал. Носки и кроссовки превратились в губку, и каждый шаг вниз по шоссе заставлял Сола ежиться.
Каждый раз, когда Сол слышал приближение автомобиля, он оборачивался навстречу ветру, подставляя лицо колким каплям дождя, и приглядывался. Если на машине не было эмблемы ранчо, он вытягивал руку с выставленным большим пальцем и голосовал. Но машины одна за другой проносились мимо, и ему приходилось шагать дальше.
Ночью он рисковал замерзнуть до смерти, но подозревал, что после стольких пройденных за последние недели миль даже его труп продолжал бы идти.
Тут в нескольких ярдах впереди затормозила машина. Пассажирская дверь распахнулась. Дождь заливал Солу глаза, и он несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что ему не померещилось. Перед ним был темный спортивный седан с тонированными стеклами. Номер штата Нью-Йорк. Как же Сол скучал по Восточному побережью! Статуя Свободы манила его своими обещаниями принять «отверженных и бездомных».
Он подбежал к машине. Из салона повеяло теплом. За рулем сидела темноволосая девушка лет двадцати с небольшим. Она похлопала по пассажирскому сиденью, которое уже успел забрызгать дождь.
– Ной, давно ждешь ковчега?
С заднего сиденья раздался смешок. Сол забрался в машину. Печка – забытый в автомобиле осколок лета – вырабатывала горячий воздух. Сол захлопнул дверцу, и девушка в тот же миг дала газу.
Бардачок был открыт и набит сложенными гармошкой картами и какими-то бумагами.
– Ну что, давай знакомиться, – сказала девушка.