– Спасибо.
Девушка убрала от него руки, вытерла слезы и встала, едва не свалившись. Равновесие будто покинуло ее. Сначала комната закружилась, а затем постепенно остановилась. Она чувствовала, что может подняться с пола, подойти к окну и взлететь в небо, если захочет.
– Я думаю, тебе нужно уйти, – сказала она вампиру.
– Теперь я не смогу спуститься по этой шпалере, – ответил Тревор.
Он встал, снова сунул руки в карманы; в этот момент он был слегка застенчивым.
– Сейчас я наелся досыта, – сказал он. – Шпалера, вероятно, не выдержит меня.
Ретта ответила, что он сможет уйти, как только ее родители уснут. Вампир заверил ее, что уйдет так же тихо, как и вошел.
– Где ты был на прошлой неделе? – спросила Ретта.
– В школе, – ответил он. – Я не хожу в твою школу. Я не живу в твоем городе. Я из соседнего города.
– Тамошние люди знают, что ты вампир?
– Да, – ответил Тревор. – Но там довольно свободно в этом плане. Нет никаких проблем.
– Теперь я стану вампиром, потому что ты питался мной? – уточнила она, потому что хотела это знать.
– Нет, – ответил Тревор. – Вампирами не становятся, ими рождаются.
– Я не смогу стать вампиром, даже если захочу?
– Не думаю. Нет.
– Какая утрата, – сказала Ретта. – Какая утрата прекрасного культурного образа.
На следующий день Лотти заявила:
– Я боюсь за нашу дружбу.
– Почему все, в чем ты участвуешь, должно превращаться в девчачье кино? – ответила Ретта.
– Так не должно быть! – возмутилась Лотти. – Серьезно, Ретта, ты была настоящим спейсозоидом[6] в последние несколько недель. Это совсем не круто. Все это заметили.
– Кто все? – спросила Ретта. – Ты моя единственная подруга. Я твоя единственная подруга.
– Я думаю, у меня появились новые друзья, – ответила Лотти.
Она перестала ходить по торговому залу и взяла руку Ретты, мягко сжимая ее. Девушка привела Ретту сюда, в место, где последние несколько лет они проводили большую часть свободного времени, чтобы в последний раз напомнить Ретте об их дружбе, окутать воспоминаниями о совместных покупках, поделиться мыслями, в каких нарядах девушки выглядели бы хорошо. Но когда Ретта посмотрела на все эти неоновые вывески и массовые развлечения вокруг нее, она не смогла сдержать вздох удивления, потому что ничто из этого больше не имело для нее никакого смысла.
Необъятных размеров мужчина, поедающий шоколадное печенье размером с фрисби, прошел мимо Лотти, ожидавшей реакцию Ретты на то, что у нее появились новые друзья. Толстяк относился к такому типу, который Лотти замечала за версту и отпускала фразочку; и тогда бы они вместе могли над ним поиздеваться. Ретта почувствовала, как ее лицо покраснело от смущения. Она не желала быть человеком, который повышает свою самооценку, смеясь над пристрастиями других, ведь девушка сама не знала, чего так же сильно хочет. И хотя она бы и не одобрила колкости Лотти, теперь Ретта просто хотела, чтобы та сказала что-то мерзкое. Тогда ей было бы проще игнорировать ее.
– У тебя новые друзья, – сказала Ретта. – Прекрасно. И кто же они?
Лотти сморщилась. На ней была футболка, которую Ретта купила в мужском магазине и дала ей поносить полгода назад, но подруга ее так и не вернула. На футболке красовалось желтое улыбающееся личико, растянувшееся на внушительных размеров груди Лотти. Девушка скрестила руки, подчеркивая свое несчастье. Даже смайлику в этот момент нельзя было улыбаться.
– Это не важно, Ретта, – ответила Лотти.
– Лоретта, – поправила ее Ретта.
– Важно то, – сказала Лотти, – что сейчас происходит между мной и тобой! Между нами! Что случилось? Мы провели всю нашу жизнь вместе и теперь выпускаемся из школы на следующей неделе, а ты ведешь себя, как «Смотрите, я влюблена в вампира»!
– Я не веду себя, как «Смотрите, я влюблена в вампира»! – возмутилась Ретта. – Я… Я просто расширяю свое окружение. Вот и все.
– Я не могу поверить, что ты стоишь здесь и врешь мне прямо в глаза, Ретта.
– Серьезно, Лотти? – сказала Ретта. – Мы стоим перед Victoria’s Secret[7], а не перед священным местом, чтобы говорить правду. И я не лгу! Вампиры – тормоза! Я могла бы прожить счастливо всю свою оставшуюся жизнь, не встретив ни одного из них. Почему ты не даешь мне быть счастливой?